— Ты права, человек, любящий литературу, несомненно будет рад такому подарку… Слушай, ты красавица. Подчеркивай это хоть иногда, — советует девушка, — делай естественный, легкий макияж. Посмотри на себя, разве не здорово чуточку, самую малость, радовать себя своей же неотразимостью? Для себя, слышишь? Не для кого-то. Только для себя любимой.
А я действительно выгляжу хорошо. Наверное, она права, я зря отказалась от всего этого. От всей этой красоты: восхитительных локонов, туши, что делает взгляд выразительнее, ярче; помады естественных нюдовых оттенков. Не стоило быть настолько категоричной. Не понимаю, будто бы я миру хотела что-то доказать этим. Что я могу быть из вредности, из чувства противоречия другой? Некий вызов что ли общественным стандартам красоты? Словно меня не заботит ничто из того, чем вы, все обитатели этого мира, так сильно дорожите и живете…
— Лен, ты права, всё нужно делать в первую очередь для себя. И я обещаю себе быть красивой, — твердо говорю я той темноволосой глупой девчонке, что смотрит на меня с зеркала, задумчиво пальцами приглаживая приятную синюю ткань на животе.
"Обещаю не быть должной миру, обществу. Буду такой, какой хочу видеть себя. Не жалкой копией, а неподражаемым оригиналом. Собой", — мысленно заканчиваю я.
Но всё же каблуки и шпильки мне противопоказаны, с этим ничего не поделаешь. Моя хромота, конечно, никому не бросается слишком явно в глаза, но, если очень придирчиво и внимательно вглядеться в мою походку, то заметить ее очень даже можно. Из-за проблем с ногой я утром дважды упала на поединке с Мишей. Неприятно и неожиданно было обнаружить такие вот… некоторые ограничения и затруднения в движениях. Я-то на реабилитацию после комы не ходила, теперь, думаю, придется разрабатывать ногу. Как выяснилось, особенно мне тяжело даются резкие, порывистые шаги назад. Вот поэтому я и не удержалась пару раз на боксерском ринге сегодня: сделала необдуманный молниеносный ход, резко отступив от противника. И самое ужасное, иногда такие выпады сопровождается болью, не совсем приятной. Фантомной, я бы назвала, если вспомнить пару прочитанных мною в прошлом году романтических книжек, где герои, имеющие травмы в прошлом, страдали аналогичной жизненной неурядицей.
— Алекс, ты выглядишь… — вошедший в мою комнату Евгений на миг теряется, но, сдержанно улыбнувшись, продолжает: — очень взрослой.
— Эм… сомнительный комплимент, — с короткой усмешкой отзываюсь я, застыв напротив мужчины. — Но благодарю за вкусные духи. Они пришлись как нельзя кстати. Аромат превосходный.