Им вдруг стало неловко в присутствии друг друга. Том почувствовал, что должен немедленно сказать что-то, все равно что, чтобы Сара не выбежала из комнаты.
— Ты знаешь, сколько я уже лежу здесь? — спросил он, и тут же пожалел об этом, потому что фраза прозвучала так, словно он обвиняет Сару в том, что она так долго не приходила. — Я лежу здесь вечно, — он словно пытался одним предложением рассказать Саре обо всех изменениях, происшедших внутри него.
— Я узнала об аварии только вчера, когда мы вернулись с севера, — казала Сара.
— С севера, — Том прекрасно понимал, что Сара имеет в виду не северную часть Милл Уолк, а северные американские штаты. Родители Сары, как и многие другие обитатели восточной части острова (Пасморы были исключением из правила), владели собственностью в Северном Висконсине и обычно проводили лето в деревянном домике на берегу живописного озера. В конце июня семейство Редвингов — один из самых влиятельных кланов Милл Уолк — первым перебиралось на озеро Игл-лейк.
— Мама встретила в Остенд-маркет миссис Джейкобс, и та рассказала ей, что с тобой случилось. Тебя ведь сбила машина?
Том кивнул. Он знал, что на языке у Сары вертится множество вопросов, которые она не решается задать.
Что ты чувствовал при этом?
Помнишь ли ты что-нибудь?
Тебе было очень больно?
— Как это произошло? — спросила вместо этого Сара. — Ты перебегал улицу перед машиной?
— Кажется, я выбежал на Калле Бурле. Был час пик и... — Том пожал плечами: он не помнил ничего из событий того дня, кроме надвигающейся на него машины.
— Как ты мог так глупо попасть в аварию? Что же ты собираешься делать дальше? Нырять в пустой бассейн?
— Думаю, теперь самым отчаянным моим поступком будет попытка встать с этой кровати.
— И когда это произойдет? Когда ты будешь дома?
— Не знаю.
На лице Сары отразилось почти взрослое беспокойство и отчаяние.
— Но как же ты пойдешь в школу, если тебя не выпишут? — Том ничего не ответил, и отчаяние, написанное на лице Сары, сменилось сначала смущением, а затем недоверием. — Так значит ты не пойдешь в школу?
— Я не могу, — сказал Том. — Мне придется пропустить целый год. — Он снова чувствовал себя подавленным. — Врачи говорят, что ближайшие восемь недель я не смогу даже встать с кровати. А когда я наконец попаду домой, то буду лежать на той же больничной койке, только у нас в гостиной. Так как же я могу пойти в школу, Сара? Ведь я не могу даже встать с кровати. — Боль постепенно возвращалась, и теперь Том почти кричал. Он ненавидел себя за то, что издает в присутствии Сары подобные звуки. У Сары Спенс был такой вид, словно она жалела о своем приходе в больницу, и она была права — ей не было места в этих стенах. Сара была лучшим другом Тома, хотя он понял это только сейчас, но теперь между ними лежала пропасть.