– Всё правильно, – глухим и каким-то чужим голосом перебил его Зиг. – Венец был именно таким. Я видел, как его надевали…
– Подожди, – не унимался стальной охотник, – ты хочешь сказать, что присутствовал при казни Иисуса?..
– Это случилось двадцать лет тому назад, – проговорил Зиг, не поворачивая головы. – Его звали – Инци. Он проповедовал добро, человеколюбие и нестяжательство, что противоречило сущности общества торгашей. Они схватили его, объявили государственным преступником и казнили. А я тогда командовал отрядом стражи, который обеспечивал порядок во время процесса и казни.
– Как же так, – прервал его Механикус, – ты говорил, что работал в особом отделе?
– Да, но это позорное для человечества действо было объявлено задачей особой важности, и кое-кто из высших чиновников Торгового города, имевших на меня зуб, добился того, чтобы я исполнял обязанности обычного сержанта стражи во время казни. Конечно же, тут ещё свою роль сыграло то, что я симпатизировал осуждённому… А потом меня также заставили руководить сражением, которое я проиграл. Боже, какой же я был дурак, что позволил этим мерзавцам заставить себя делать такое!!!
Голос Зига сорвался, и он закрыл глаза, но долго скорбеть ему не дали.
– Ты что был полководцем? – изумилась Леса, в глазах которой полководцы были чем-то вроде сказочных героев.
– В том-то и дело, что – да, – проговорил Зиг, поморщившись, как от зубной боли. – Только вот гордиться нечем. И дело не в том, что я проиграл – моим противником был сам Зигмунд, старый вояка и отличный стратег, такому и проиграть не стыдно. Беда была в том, что эта битва с самого начала была подставной и для меня, и для тех, кто стоял за моей спиной и надо мной, то есть для всего Особого отдела. Ну, со мной-то всё понятно – моё поведение во время казни Инци было последней каплей для судейской швали Торгового города, и мне отомстили, дав заведомо невыполнимое задание. Но как те, кто был моими учителями и покровителями могли такое допустить, не постигаю! Фактически нас, таким образом, уничтожили, навязав несвойственную нам работу и взвалив всю вину за провал на исполнителей идиотских приказов. А заплатили самую большую цену солдаты – много сотен жизней. Я к тому времени был неплохим организатором тайных операций касающихся разведки, контрразведки и борьбы с местной мафией, но никак не полководцем. Я думаю, Зигмунд меня просто пожалел и придержал своих бойцов, которые могли уничтожить нас всех до единого. Результатом было то, что Отдел расформировали, а с меня хотели снять голову, но у них не получилось.