Двери закрылись. Лифт урча пополз вверх.
– Знаешь, Фома Ильич, по-моему, нам с тобой нечего делать сейчас в квартире, – отхватив изрядный кусок плюшки, прошамкал Семён Степаныч.
– Совершенно с тобой согласен! – ответил второй домовой.
За окном медленно и красиво танцевал снег. Где-то вдали небо расцветили первые салюты. Их становилось все больше, больше. «С новым годом!», – кричали друг другу случайные прохожие, размахивая бенгальскими огнями. «С новым счастьем!», – отвечали им другие, хохоча и обнимаясь.
_ Знаешь, Степаныч, а хорошо ведь все вышло, – задумчиво проговорил Фома, глядя, как расползается за окном по городу новый год.
– Да вроде неплохо, Фома. Вроде неплохо.
– Чудесно вышло, я бы сказал, – Ильич отхлебнул еще чаю и улыбнулся.
Наутро домовые вернулись по квартирам. Фома надолго, Степаныч на пять минут. Как увидел стоящие в коридоре мужские ботинки, так сразу назад и повернул.
Через три дня ураган по имени Нюра ворвался в квартиру и споткнулся об эти самые ботинки. Федор едва успел ее поймать. Девочка сперва замерла, почувствовав незнакомые сильные руки, подняла глаза кверху, увидела его лицо и вдруг ни с того, ни с сего бросилась Фёдора обнимать.
– Сбылось, сбылось! – кричала она. – Алёнка, ты такая грустная ходила в последнее время! Я ведь, знаешь, что загадала? Чтоб ты стала счастливая! И не одна!
– Девочка моя… – Алёнка потупилась и даже слегка покраснела от смущения. Фёдор тоже покраснел. От удовольствия.
– Чудесно вышло, – шепнул Семёныч и отправился наверх, к Фоме, чтобы не мешать. Кажется, у соседа всё еще оставались те плюшки…