Испуганно посмотрел по сторонам и вдруг расплакался, размазывая, грязь, дождь, слезы и сопли по лицу. И мне тоже больше всего захотелось сесть рядом с ним и разрыдаться. Да, что же это такое?! Принц и принцесса валяются в луже неизвестно где, а предатели, убившие их отца сидят во дворце и пируют?!
Злость… Кристально чистая, острая, как клинок, злость поднялась откуда-то из глубины меня.
— Да, чтоб вы все сдохли! — заорала я и ударила кулаком по земле так, что ошметки грязи полетели в разные стороны. — Я верну то, что мы потеряли! Любым способом! Украду! Убью! Перешагну через себя и через любого другого! Но мой брат будет королем! Клянусь!
Я кричала, надрывая горло и стуча кулаками по земле, а когда прокричала последнее слово небо над нами раскололось надвое, сверкнула молния и загрохотал гром, как будто бы принимая мою клятву.
Хлынул ливень. Такой сильный, что я мгновенно потеряла из виду лес. Остались только мы с Фиодором.
— Вставай, — велела я ему. Поднялась сама и рывком выдернула за шкварник брата. Ему тоже придется быть сильным, если он хочет вернуть себе право называться королем.
Сейчас, стоя под дождем я вдруг поняла, путь будет трудным и долгим. Гораздо более долгим и трудным, чем я представляла себе пару минут назад. Но мы справимся. Если будем идти вместе. Рядом.
Именно в тот миг я окончательно приняла свою судьбу.
— Идем, — взяла я принца за руку, — нам нужно в столицу.
Ночевали мы прямо у дороги. Какая разница где, если все равно кругом одинаково мокро, а мы устали так, что заснули сразу, как только перестали шагать?
Дождь прекратился поздно вечером. Но ночью все равно было холодно и сыро. Мы тряслись под тонким шелковым халатом. Он мгновенно промок, впитав воду с нашей одежды, и совсем не грел. Я обняла малыша и прижала к себе, чтобы он не замерз. И он тоже всю ночь грел меня, как маленькая печка.
— Эй! — крикнул кто-то прямо надо мной. Я вздрогнула и, еще не проснувшись, попыталась убежать, отталкиваясь ногами и пятясь назад. — Не бойся, — сверху раздался смех.
Я открыла глаза. Рядом с нами стояла старая деревенская телега, запряженная в низенькую и смиренную лошадку неопределенной масти.
— В Ясноград? — спросил, улыбаясь всеми морщинками, немолодой мужичок.
Выглядел он вполне безобидно. Худощавый, жилистый, с пышными, длинными усами, свисающими по краям коротко стриженной бороды. Соломенная шляпа, светлая льняная рубаха-косоворотка, украшенная незатейливым орнаментом. Штаны из крашенной луковой шелухой домокатной ткани, на ногах лапти. И руки настоящего крестьянина. Закорузлые, почерневшие от работы, с обломанными ногтями с намертво въевшейся черной каймой. Вряд ли его послали за нами, скорее всего он оказался здесь случайно.