Холодный, даже агрессивный прием обезоруживал, и гости, бывавшие в этой квартире множество раз, теперь колебались, не зная, позволят ли им пройти и присесть…
– Вы вот что хотите? – После небольшой паузы дополнил оборванное предложение Борис и тут же достал телефон, чтобы продемонстрировать озабоченность обедом или чтобы ограничить светящим экраном сознание от беспричинно враждебного внешнего фона…
Те двое смотрели на гостей, подобно двум озлобившимся совам, не смеющим в страхе двигаться.
– Так что-нибудь закажем? – С ноткой огорчения каким-то растерявшимся голосом осведомился Борис, опуская руки по швам и вытягивая вперед плакучей ивой над водой в неуверенности шею.
– Ничего, – твердо отрезала Маргарита.
– Мы, вообще-то, не ради еды вас звали. А за праздники можно было брюхо на месяц вперед набить.
– А вы сегодня с настроением? А то как будто что-то случилось… – Спохватилась Вера, прикрываясь спиной Бориса.
– Ничего не случилось, – прижимая локти к телу, растерянно и неуклюже развела руками Маргарита.
– Если ничего… Был тут один случай… Младший брат мой вступает как раз в тот возраст… Ох, ну и золотое же оно время. Семнадцать лет! Ни забот, пустяки повсюду! Это только семнадцатилетним кажется, будто вокруг них крутится самая настоящая жизнь! И вот у него такая проблема, ну, все проходили эту чушь романтики, исключений нет. Вот, понравилась ему одна девчонка, а взаимность, упрощая, не получил, даже несмотря на все мальчишеские старания. А он все скулит мне и скулит, спрашивает, что не так сделал, сказал… А я-то что? Я ведь не знаток человеческого поведения. Только слушаю, поддерживаю, где могу и пытаюсь объяснить, что время его еще придет. Но разве можно в таком возрасте понять эту простую истину? Но парень-то он хороший, положить на него можно.
Спокойное повествование не вызвало никакой реакции. Пустота буквально окутывала липучими щупальцами. Ее холодные, мокрые, слизистые касания оставляли противные отпечатки на коже, от которых бросало в дрожь, от которых добивал дискомфорт до той степени, когда уже не хватает сил на моления о скорой смерти, когда уже сам на полном серьезе готов наложить на себя руки…
– Где пепельницы? Ни одной на горизонте. Раньше вот тут стояла такая изумрудная, – Борис уперся указательным пальцем почти что о центр кухонного стола, будто кто-то толкнул его в спину, будто только с подобной опорой он мог удержаться на ногах. – Неужели разбили?
– Выкинули.
– Это еще зачем?
– Хотели оставить зависимость в том году, но… Но она, – с надеждой на понимание и поддержку затараторила Маргарита, чтобы успеть сказать все до того, как перебьют. – Вот так сразу, утром, по привычке и закурили. Но потом мы честно больше не курили. Держимся уже третий день.