Я успела сосчитать все трещинки на нашем потолке, открыть книгу и несколько раз кряду перечитать одну и ту же фразу, не понимая её смысла, потом попыталась навести порядок на письменном столе, – но все мои мысли были заняты предстоящим походом в кино.
Для Березина день наступил в двенадцать часов: именно в это время он позвонил в нашу дверь. Открыла мама. Дима вежливо поздоровался и спросил меня – я уже была готова и последний раз проверяла причёску, глядя в зеркало.
– Привет, – он широко улыбнулся. – Идём?
– Да.
– Познакомь нас, Поля, а то как-то неловко, – сказала мама.
– Мама, это Дима Березин, мы учимся в одной школе; Дима – это моя мама, Таисия Павловна.
– Очень приятно, – слегка поклонился Дима.
– Мне тоже, – ответила мама.
Я потащила с вешалки свою новую куртку, но Дима опередил меня, снял её сам и подал мне. Я неловко вдела руки в рукава, запутавшись в подкладке, натянула осенние туфли на толстой подошве и вышла, оглянувшись на маму: она, всё с той же тихой и грустной улыбкой, смотрела мне вслед.
Мы пошли на остановку: в нашем районе кинотеатр давно не функционировал, превращаясь по очереди то в магазин, то в зал игровых автоматов, то в склад. На данный момент он вообще пустовал. Мы поехали в недавно открывшийся развлекательный центр «Вертолёт». По дороге мы говорили о школьных новостях, о том, что Маргоша – классная директриса, что историчка придирается, а Удава, которая и у них вела русский с литературой – полный отстой.
Что мы смотрели в кинотеатре – я плохо помню, потому что все мои мысли были заняты соседом справа. Димка купил билеты на хорошие места, а не на последний ряд, как я втихаря надеялась, и мы смотрели фильм, как вполне приличные люди. Помню, что я была в каком-то необыкновенном напряжении, всё ждала, что он возьмёт меня за руку или хотя бы положит свою руку на спинку моего кресла. Я даже правую руку положила на подлокотник и не убирала весь фильм.
Но Березин сидел, уставившись в экран, и невозмутимо жевал попкорн, запивая его кока-колой. Меня стало одолевать беспокойство, которое ещё больше усилилось, когда мы вышли из кинотеатра.
– Тебе какие фильмы нравятся? – спросил он.
Я замялась. Вообще-то мне нравились старые советские фильмы, но свои пристрастия я скрывала, знали об этом только близкие подруги – Ксюша и Марина – другим я говорила: мистика, или мелодрамы, или боевики. Стоило ли говорить правду Димке? Поймёт ли он, не будет ли смеяться?
– Мне нравятся старые фильмы, особенно про войну, – всё-таки сказала я.
– Правда?! – воскликнул он. – Потрясающе, но мне тоже! Особенно я люблю совсем старые, например, «Два бойца» с Марком Бернесом!