– Балда ты! – беззлобно сказала я. – У человека, может быть, несчастье, а тебе смешно!
– Пойдёмте, девочки, – звонок! – поторопила нас Ксения Романова, отличница, моя лучшая подруга и просто суперская девчонка.
Мы дружили с ней с пятого класса: Ксюша – серьёзная и умная девочка, до такой степени привыкла учиться на пятёрки, что четвёрку воспринимает как трагедию и немедленно начинает «подучивать» материал. В седьмом к нам примкнула Марина – вечная троечница и неформалка, а в серединке была я – ни рыба ни мясо. Училась я, впрочем, ничего себе, на четыре и пять, учителя говорили, что могла бы и лучше, но стремления закончить школу на отлично у меня никогда не было. К неформалам я тоже не относилась: дырявить себе уши, брови, языки – смелости не хватало, а уж вести себя вызывающе – тем более! Так вот и бултыхалась между ними двумя, как связист-переводчик с нормального языка на неформальский. Они не очень-то благоволили друг другу, и я, как могла, старалась смягчить шпильки, которыми они то и дело обменивались.
На уроке Марина вела себя очень беспокойно: вертелась, переговаривалась, пыталась даже бросить какую-то записку. А мне не давал покоя вопрос: что же такое случилось у Димки? У Мити? У Митеньки… Задумавшись, я машинально вычерчивала ручкой в тетради по физике две буквы: М и Б – Митя Березин… Мне кажется, я всегда любила его, чуть не с первого класса, когда он был во втором – смуглый крепкий мальчишка, чернобровый и улыбчивый, но он и не подозревал о моих чувствах: я очень хорошо научилась прятать их, с годами притворство стало моей второй натурой. Сейчас я думаю – зачем? Зачем было скрывать? Если бы не это, может быть, судьба отмерила бы нам ещё немного времени…
Ксюша искоса посмотрела в мою тетрадь и фыркнула: она была вообще против всяких «любовей», как она говорила, считала, что всё в жизни должно быть по порядку: сначала учёба и карьера, а потом уже всякие глупости.
– Ксюш, – задумчиво прошептала я. – Как думаешь, что у него могло случиться?
– Думаю, ничего особенного, – она не отрывалась от решения задачи. – Так, глупости какие-нибудь.
– У тебя всё глупости! – я тоже не прекращала чертить в тетради.
– Борькина, не отвлекай Романову! – послышался резкий окрик физички, Ирины Юрьевны.
Маленькая, кругленькая, в очках и в возрасте, она была без ума от своей возлюбленной физики, и физика платила ей тем же. Её голосовые связки могли привести в чувство любого зарвавшегося амбала, что уж говорить обо мне! Я мгновенно выпрямилась и уставилась на доску: оказывается, нам надо было решать задачу по вариантам, и у Ксюшки списать было никак нельзя. Я торопливо принялась переносить условия в тетрадь, а Ирина Юрьевна одобрительно кивала, поблёскивая очками, – она терпеть не могла бездельников, а уж неуважение к своему предмету воспринимала как личное оскорбление!