– Лиза, Лиза! Очнись! – как сквозь вату услышала она.
Она лежала на лавке, под головой был свёрнутый пиджак Петра, сам он стоял над ней со стаканом воды в руке.
– Слава Богу! – он тоже держался за грудь. – Лизанька, прости меня, старого осла! Я не должен был так шутить!
Пётр помог ей сесть и поднёс стакан к губам:
– Выпей водички!
– Петя, у тебя корвалол есть? – слабо спросила Лиза, придерживая трепыхавшееся сердце.
– У меня валидол. На!
Она засунула под язык таблетку и сердито сказала:
– Старый дурак!
– Полностью с тобой согласен, Лизанька! – Пётр взял её руку и поцеловал. – Дурак, какой же я дурак!
– Но, Петя, ты же погиб! Мне принесли крест и сказали, что ты… что тебя убили! – немного невнятно из-за валидола проговорила Лиза.
– Я и был как мёртвый, – согласился он. – В конце концов, тогда мне было уже шестьдесят – в этом возрасте многие живые ничуть не краше мёртвых! Но мне удалось выкарабкаться! Чудом, я считаю…
– Но ты же уехал в Швейцарию, помнишь, когда ты говорил, что грядут тяжёлые времена? Боже, Петя! Как ты был прав! Какие времена я пережила… – Лиза не выдержала и расплакалась.
– Возьми платочек, – предложил Пётр.
– У меня свой, – Лиза чуть брезгливо повела плечами.
– Лиза, что Николаша? – осторожно спросил он.
– Нет, Петенька, больше Николаши. Погиб в двадцать первом году в Кронштадте…
– Вот как… – улыбка Петра потухла. – Как же ты, Лиза?
– Да всё живу, старая перечница, – сердито сказала она. – Что проку в моей жизни? Только хлеб даром перевожу!
– Не говори так, Лиза! – заволновался Пётр. – Я так долго искал тебя! Что было бы, если б мне сказали, что ты умерла!
– Так как же ты из Швейцарии, Петя? – вспомнила Лиза.
– Не смог я там жить без тебя, Лизанька, ностальгия замучила. Да как подумал, что я словно сыр в масле катаюсь, а ты здесь голодаешь… Не выдержал, сорвался с места – и в Россию! Собрал все свои деньги и поехал революцию делать, я ведь политический был, Лиза!
– Политический?!
– Давно, после первого побега с каторги обратился. Так вот, приехал. Меня с распростёртыми объятьями приняли, думаю, по большей части, из-за моих денег, потому что сам-то я уж не молод был, ну и… покатилось! А уж после того как меня за мёртвого приняли, с того времени я был не у дел; долго выздоравливал, потом отправлен на покой… На относительный покой. И решил тебя найти, подумал, может, ты обрадуешься, увидев старого друга… – Петька помолчал. – А, Лиза? Ты рада меня видеть?
Лиза посмотрела на него: глаза, прежде ярко-синего цвета, теперь потускнели, лицо избороздили морщины, густая шевелюра поседела и поредела, но это был он, её Пётр, которого она знала уже целую вечность, знала столько, сколько приличные люди не живут…