Мия не сдавалась, и после всего продолжала свои попытки вырваться из западни.
Тео почувствовал прилив сил и невольно улыбнувшись, вышел на балкон второго этажа. Дым сигариллы смешивался с паром изо рта и улетал в ночь. Этой ночью он уснёт быстро, крепко. Без кошмаров и сновидений.
Этим утром, в прекрасном расположении духа и тела проснулся только Теодор, он открыл глаза, потянулся. Его кожа все ещё пахла Мией. Первое, что он сделал – принял контрастный душ, затем кружечку эспрессо. Через полчаса он стоял в рабочей одежде. Теодор подошёл к зеркалу, поправил белую колоратку, собрал в хвост светлые волосы и отправился в церковь.
На другом конце города, в лесной части Эшли сжимала плюшевого протёртого и грязного медведя, она направилась в гости к тетушке Генри. Вчера на качелях он пригласил её на торт. Эшли очень любила торты, правда ела их всего два раза в жизни, и не могла отказаться от такого приглашения. Сам же Генри очень удивился, увидев её на пороге, но не сказал ни слова, а с гордостью отрезал ещё один кусок медовика. И даже оставил два куска для брата Эшли, который лежал в больнице со сломанной ногой, после падения на роликах. Правда, их у него никогда не было. Всё следы побоев, перелом, явные следы от избиения шнуром он объяснял медикам дракой в школе, падением на роликах прямо на ограду, щебень и асфальт. Он не мог сказать иначе. Ведь это были его мать и отец. А ребёнку очень больно поверить, что его родители не такие. Не самые добрые, не самые лучшие. Пока Эшли уплетала торт, её копия вошла в дом Виленсов и с интересом исследовала жилище.
На первом этаже никого не было, только грязь, разбитая посуда, мухи в раковине и тишина. Зато на втором этаже разносились крики и долбежка в дверь: костлявые костяшки Люси отбивали рваный ритм. В ванной заперся ее отец, прихватив с собой запасы наркоты.
– Меня все заебало, слышишь, я взял с собой дозу на двоих. Я сейчас сдохну! – Орал Боб в ответ из ванной.
– Открой дверь сукин сын. Это доза для меня. Не смей! Я скормлю твой труп псам! – Отвечала Люси.
– Отвали от меня! – Их перепалка продолжалась несколько минут, в конце концов мать навалилась костлявым телом на ветхую дверь и рухнула вместе с ней в ванную.
– Эй, чего вылупилась? – Первым делом она накинулись на белый порошок и крикнула на Эшли. Отец Эшли уже лежал в опиумной эйфории. Жизнь наполнилась смыслом, счастьем и псевдо эндорфинами.
– Как же мне хорошо… Эй, слышишь, свинья – Она ткнула локтем Боба – Где ещё? У нас должно быть ещё, я хочу ещё!
– Это все что было. Может, что осталось в банке с хлопьями. – Боб улыбался и смотрел на потрескавшийся потолок в ванной, покрытый плесенью. Пока Люси бежала на кухню, Эшли вздохнула. И подошла к отцу.