Калита в чистом льняном костюме разливал напитки в полупустом широком светлом зале, где посередине стоял большой длинный старинный простой стол в окружении стульев. Из-за полыхавших длинных занавесок проникал чистый тёплый осенний ветер. Вдоль стен ютились диваны, кресла мягкого цвета, которые как бы прятались от проникавшего сюда золотого солнечного цвета и готовы были заполнять излишнюю пустоту.
– Принеси те вафли из кухни. Он, скорее всего, не будет есть, но надо быть гостеприимным.
Те вафли на кухне занимали довольное расстояние в бесконечном лабиринтовом доме.
Возвращаясь и параллельно болтая по телефону с Арсеном, девушка заметила краешком глаз мужчину в коридоре, который неспешно вошёл в залу.
Кто это? – мельком подумала она. Дед вроде со всем хозяйством самолично справляется. К тому же дедушка Хрисанфий должен прибыть с минуту на минуту. Калита бы не стал принимать кого-либо ещё в экое столпотворение.
Она вбежала в зал с металлической плетеной корзиночкой с вафлями в одной руке и с большим свежим бисквитным тортом в другой (они с Калиткой собирались прикончить его после ужина и любовно хранили в холодильнике, но девушка подумала, что для дорогого гостя и для любимого друга дедушки ничего не жалко).
В конце стола, спиной к большому высокому окну, сидел кто-то с мотоциклетным шлемом, скрывавшим голову.
На нем была кожаная бежевая куртка с бахромой на индейский манер, штаны в тон на пару и он снял и положил на спинку стула специальные перчатки.
Калита что-то улыбался, наливал ему (кажется) светлое вино в бокал и активно рассказывал о своих новых идеях, присаживаясь рядышком.
Он обернулся к внучке и поманил её рукой к себе.
– А вот это Аэл! Аэлита! Иди сюда, познакомься!
Аэл не особо поняла, почему дед так распыляется перед каким-то чуваком, когда они ждут их дорогого гостя.
Она с заметным стуком водрузила корзинку и торт на этой стороне стола и сделав шуточный реверанс, нашла себе местечко в углу зала, то и дело со скукой оглядываясь к дверному проему и ожидая Хрисанфа.
Она решила теперь, что другие мужчины (кроме Арса, Колобочка, отца и Калиты) ей интересны ровно, как серые пуговицы в отделе пуговиц в магазинах рукоделия, кои она не посещает.
Она даже зевнул, пока те болтали минуты две-три, в знак их светского приветствия, пока к жизни её не вернул голос Калиты.
– Аэл можешь идти к себе, я вижу тебе скучно. Или можешь вообще возвращаться домой. Да, так будет лучшего всего! Тебе будет неинтересно, мы с Хрисанфом долго будем обсуждать всякие дела.
Что?!!! Аэлита машинально повернула голову, а гость, до этого сидевший прямо как инопланетянин, снял шлем и слегка встряхнул голову, рассыпая по плечам длинные волосы.