В роддоме её положили в отделение, где лежали беременные с патологиями, дали таблетку и велели сообщить, когда начнутся схватки. В одной палате с Соней лежала ещё одна несчастная – Юля. Она ждала девочку, которая должна была стать четвёртым ребёнком в семье, но её ударило током, и вот теперь ей тоже приходилось вызывать роды. Остальные две соседки по палате ждали появления на свет живых детей, так что Соня и Юля решили ничего им не говорить, не волновать. Врачи говорили, что делать кесарево сечение, если умер плод, нельзя, но не объясняли, почему. Соня поняла и сама: если скальпелем заденут тело ребёнка, трупный яд убьёт её. Оставалось надеяться, что таблетка подействует. Три дня Соня лежала в палате и наблюдала страх в глазах дежурных врачей, которые подходили к её постели с трубкой для прослушивания сердцебиения плода и слышали от неё: «Не надо! Антенатальная гибель». Она впервые увидела это выражение на справке, которую ей дали в том роддоме, где констатировали смерть её ребёнка. И теперь не могла это выбросить из головы. Её малышу было 36 недель, когда его сердце перестало биться…
Первой родила Юля: переживала слабые схватки весь день, а к ночи пошла к акушерке. Через несколько часов вернулась за вещами. Всё было кончено. Соня молилась только об одном – чтобы и она поскорее вырвалась из этого ада. Но это, как оказалось, был лишь первый круг.
Вызванные гормональными препаратами схватки были ужасны: я даже думала, что не переживу их. Молиться я могла только в самом начале схваток, а потом я превратилась в какой-то мычащий от боли овощ. На момент родов мой малыш был мёртв около пяти дней. Мне не довелось рожать одной: ночью привезли ещё двух рожениц, и я смотрела и слушала, как и они страдают от схваток. Но я-то знала, что их за эту боль ждёт награда, а меня – нет. Я не понимала этого вполне, пока не услышала крик ребёнка в соседней родовой. Я на тот момент уже родила мёртвого малыша, узнала, по какой причине он погиб (истинный узел на пуповине), и отказалась на него смотреть, хотя врач меня уговаривала: «Это же твой ребёнок!» Акушерка накрыла тело пеленкой, и мне показали только узел, погубивший малыша. А в соседней родовой один за другим на свет появились девочка и мальчик, дети счастливых матерей. Я лежала и плакала, думая о том, что больше никогда не захочу рожать…
Но и это было ещё не всё. После родов Соня оказалась в общей палате, где уже лежала Юля. Туда же чуть позже привезли и тех самых женщин, что были в предродовой.
Оказалось, что мои соседки ничего не поняли, и одна из них спросила у меня: «Кто у вас? Мальчик?» Пришлось объяснить. Вторая не слышала. Ей пришлось объяснить позднее. И вот она-то и выдала фразу, что на моем месте умерла бы прямо на столе. «Мне нельзя было умирать – у меня есть сын»,