Лунной ночью Шехерезаде не спалось. Она спустилась в сад с ручным леопардом Диди, туда, где цвели ее любимые розы цвета шафрана. Ночь была тихой и ясной. Звезды сияли как алмазы во дворце. Шехерезада по привычке забралась на крышу беседки. Оттуда открывался прекрасный вид на сад. К тому же было легко остаться незамеченной, если охрана вздумает осмотреть владения.
Ей нравилось, что тут, в тиши, она может наслаждаться небом, звездами, ароматом роз и в мечтах возносить свои молитвы всевышнему, чтобы настал тот день, когда они с Шахрияром будут вместе.
Внезапно Диди напрягся – чья-то тень прошмыгнула за кустами. А потом послышался заливистый смех.
– Нет, мне пора, я не могу всю ночь быть с тобой, – игриво щебетал высокий женский голос, и Шехерезада похолодела. Это был голос Мэхтэб, любимой жены Шахрияра. Но Мэхтэб никогда бы не посмела назвать господина на «ты» и бегать от него по саду…
– Иди сюда, моя сладкая, моя пахлава.
Шехерезада схватила Диди за ошейник и притянула к себе. Еще не хватало, чтобы ее заметили!
Но внезапно сад был освещен десятками факелов, и Шехерезада увидела, что Мэхтэб сжимает в объятьях обычный разносчик воды, Керуш.
«Взять их!» – раздался громовой голос, и к незадачливым влюбленным подъехал Шахрияр на вороном жеребце.
Мэхтэб зарыдала. Керуш упал на колени и тут же лишился головы.
– Так вот как моя дорогая жена ждет меня, когда я уезжаю на охоту, – с горечью молвил Шахрияр.
– Мой господин, прости, не ведала я, что творю, – сквозь рыдания умоляла Мэхтэб, пытаясь схватить его за руку.
Но Шахрияр отдернул руку, сжал поводья и молвил:
– У тебя есть еще целая ночь для молитв. Но утром, с первыми лучами солнца, твоя жизнь будет закончена.
Процессия медленно удалялась. Шехерезада только спустя час сумела выбраться из своего укрытия, потому что от страха даже не могла шевельнуться.
А в это время Шахрияр с болью в голосе говорил своему советнику:
– Я слишком верил женщинам и наивно мечтал, что моя избранница будет верна мне. Мою любовь променяли на объятия какого-то разносчика воды! Нет, больше я никогда не окажусь таким жалким. Отныне каждая женщина, что зайдет в мои покои, на утро будет казнена. Уж, надеюсь, за это время она не успеет опорочить мое имя низкой изменой!