Володя внимательно наблюдал за потугами сбродного хора, в который записались в основном обормоты без слуха и голоса, да пяток женщин из дома инвалидов, не знающих чем заняться, около получаса, и пошел знакомиться с завклубом.
– Здравствуйте Мария э…
– Петровна.
– Замечательно. Вы такая юная… Позвольте узнать сколько вас вёсен? Слово лет в вам не подходит.
Боря Максимом, один из дравшихся на библиотечном крыльце, с иронией влез:
– Ей тридцать вторая осень предстоит…
Гордая библиотекарша, оглядев кандидата и не обнаружа явной инвалидности, кое-что скумекав, вежливо-нейтральным тоном пригласила его как-нибудь заглянуть в библиотеку, там, мол, и будет о чём поговорить.
–Неужели есть что-то новенькое, интересное?
– удивлённо спросил Володя, барабаня пальцами по сцене.
– Я вас в библиотеке никогда не видела. О каком новеньком можно говорить, если и старенькое не видели? Что касается новенького, то пришёл великолепный роман Леонова «Русский лес», книга огромная по объему и захватывающая по содержанию…
Отношения завязались. А как же Градов? Никак. Зачем неглупой, солидной, по деревенским меркам, женщине, бесперспективная, в какой-то степени унижающая её связь? Дома, в откровенном разговоре с матерью, с долей самоиронии Мария произнесла:
– Лучше синица в руках, чем журавль в небе. Мать, женщина тихая, но далеко не дура, горько вздохнула, отложив вязальные спицы:
– Эх Маня! По мне они оба, один – кот, другой – козёл – бесполезные в хозяйстве, от них одна вонь, а шерсти и мяса не дождёшься.
– Что ты мать так плохо отзываешься о людях. Володя, например – очень умный.
– Умный, но не рукастый – одним умом хату не покроишь.
Седьмого ноября, оглядывая сотенные ряды деревенской демонстрации, Володя Орлов, идущий под руку с Марией, негромко продекламировал двустишие собственного сочинения:
Народ вокруг и гол, и нищ,
Но сколько красных полотнищ!
Буквально через два дня, со службы вернулся бравый морячок, старшина первой статьи Толя Марков – корабельный механик-моторист, отличник боевой и политической подготовки, член партии. Он завистливо заглядывался на Марию ещё до службы, лет, пожалуй, с пятнадцати, но семилетняя разница в возрасте, не позволяла тогда думать о чём-то всерьёз, а вскоре она вышла замуж за Георгия. Сейчас ему исполнилось двадцать пять, а Марии должно было стукнуть тридцать два. На первых порах ничто, казалось бы, не предвещало их сближения: у библиотекарши с некоторой вялость развивался роман с бывшим московским оппозиционером – неумехой, а экс морячок старательно охмурял юную Любу Яснову – двоюродную сестру Героя Советского Союза. Эту Любу прозвали за капризную спесь нищей барыней. Ровесники и приятели Толи старательно отговаривали его от попыток закрутить роман со вздорной и взбалмошной девицей – не создана та, дескать, для семьи. Дальнейшая жизнь показала их правоту, а старшина первой статьи, получив три немотивированных скандала за неделю общения, охладел к «психической» подруге.