Женитьба Володи Орлова, казалось бы, никакого отношения к Марии Петровне не имела, но только на первый, поверхностный взгляд. От Георгия Бурмистрова осталось довольно много одежды и обуви. Частые поездки в Москву, наличие немалых сумм на руках, позволяли ему баловать обновами супругу, не забывая и о себе. Покойный был примерно одного роста с Володей и часть вещевого наследства ещё раньше перешла к нему. А тут произошёл полуидиотский, полукомичный случай: явилась в дом библиотекарши, напоминающая фигурой молочную флягу под два метра ростом Анна, и с порога бухнула, без манерничия:
– Манька! Ты моему дураку вещички бы подкинула мужнины. Твой-то, новый, мелковат, хоть и крепок, ему ничего не подойдёт. Что ж нам теперь бедовать что ли? Одних кальсон не напасёшься…
Толя откровенно захохотал, а Мария Петровна, хоть и прикрикнула сначала на нахалку, но многословное, глупое обоснование претендентки так её рассмешило, что она сложила в большой узел всё, кроме мундира, шинели и офицерских сапог. Узел оказался столь велик, что застрял в двери и пришлось его пропихивать совместными усилиями…
Толя с великим азартом, даже упоительной яростью впрягся в домашнее хозяйство. На работу он устроился трактористом – хотел сначала в МТС, но жена, держащая нос по ветру, посоветовала ему на подсобное хозяйство. Техники стало поступать много, сумасшедшему трактористу хоть и доверяли, но с оглядкой. К тому же, при всём желании, четыре трактора и кучу сельскохозяйственных агрегатов один человек обслуживать не в состоянии.
На радость тёще, Толя стал агитировать жену завести корову на подворье, и дожал-таки, пообещав не привлекать супругу к «скотской» работе. Полуофициально, с молчаливого согласия председателя сельсовета, прирезали полгектара лугового пустыря, и пошло с тех пор крепнуть хозяйство новоявленной семьи Марковых…
Привередливому, избалованному суперменскими приключениями, сляпанными под копирку, читателю, может показаться скучным отсутствие ярких страстей. О! Страсти в Колычёве были, да ещё какие: карнавальные – венецианские, флорентийские – коварные, с отравлениями, даже неаполитанские – с поножовщиной, удушениями и убийствами. Только это совсем другие истории, в которых целые семьи уничтожали друг друга в течении десятилетий, а выживший последний, вдруг становился смиренным богомолом. Возможно, когда-нибудь руки дойдут и до них, а пока продолжаю:
Весной 1956 года, в период пахоты и посевной, Анатолий Марков столь отличился и так шустро разделался с полевыми работами, что председатели мелких колхозов умалили директора Сарычева выделить им в помощь тракториста-героя вместе с техникой. Одно время хотели было его двинуть по партийной, или руководящей линии, с последующей учёбой, да упёрся сам трудоголик, решивший остаться верным пролетарской профессии.