Высушенная безжалостными лучами Квептры, местной звезды, деревянная вывеска продолжала слегка раскачиваться на заржавелых цепях, которые вот-вот рассыпятся в красную крошку и станут частью безжизненной пустыни.
Струна не ожидал встретить кого-либо внутри этого, охваченного пустыней, здания. И всё же, курок револьвера был взведён. Мужчина всегда носил оружие в таком состоянии.
Еле живые ступеньки жалобно заскрипели под стёртыми сапогами Струны. Оборванные полы плаща прыгали со ступеньки на ступеньку, оставляя за собой неровные следы на песчаных островках. Заходить внутрь сразу не стал. Через разбитые, потемневшие от пыли и песка, стёкла на дверях, был виден почти весь первый этаж здания.
Сломанные столы, перевёрнутые ободранные стулья, разбитые стеклянные бутылки и стаканы, побитая посуда и огромный рваный кусок ткани индигового цвета прямо посередине первого этажа. Это первое, что упало на глаза Струны. Дальше были высохшие до костей трупы людей, битое стекло вперемешку с отстреленными гильзами, выбитые зубы тоже украшали эту картину.
Струна раньше никогда не видел салунов и даже не слышал о них, но он точно знал, что это здание раньше как раз выполняло роль салуна Пустынного городка. Барная стойка этого заведения изрядно потрепалась, но всё же была в намного лучшем состоянии, чем всё остальное содержимое салуна. Второй этаж скрывался за остатками мёртвого стекла.
Струна не помнил, как именно он оказался в Пустынном городке, но он знал, что ему нужно в этот, пленённый песком, город, только зачем, он тоже не имел малейшего понятия. Этот пазл затерялся где-то в сознании мужчины и встал на место, как только он увидел эту барную стойку. Струна уже когда-то был здесь. Это точно. Он помнил именно ЭТУ барную стойку. Ему надо было зайти внутрь, чтобы понять, зачем он сюда пришёл.
Отрывистый, неуклюжий толчок заставил облезлую, с разбитыми посеревшими стёклами, дверь, протянуть низкую «До», пока та, с глухим стуком, не встретилась со стеной уже внутри салуна. Струна, держа взгляд чуть выше горизонта, ступил внутрь. Под подошвой захрустело, давно закончившее свою карьеру, чайное блюдце. Подбородок не опустился ни на дюйм. Глаза мужчины бегали по ранее слепой зоне первого этажа. Ничего нового там не оказалось. Битая посуда, оторванные ножки стула, вероятно, служившие оружием ближнего боя, и прочие похожие пазлы знакомой картины разрухи. Барная стойка. Память не выкинула её образ на свалку ненужных воспоминаний, значит, этот объект важен. По хрустяще-скрипящему пути до стойки, несколько, особо юрких потемневших, зубов, нашли своё место среди рельефа подошвы.