Трамвай совсем другое дело! Мы могли бы ехать с мамой рядышком на глянцево-красных сиденьях и говорить обо всем на свете. А если бы маме нужно было подумать, я бы тихо смотрела бы на проплывающий город за большим стеклянным окном. И старалась бы не болтать ногами, чтобы не испачкать ее пальто.
А если все места заняты – в трамвае можно встать за стеклом кабины вагоновожатого и смотреть на мигающие кнопочки, рычаги и переключатели, представляя себя пилотом звездолета на пути к неизвестной загадочной планете.
Я встряхнула головой. Как обычно, мои мысли убегают, цепляются друг за друга и прячутся, путают реальное и воображаемое. Как и сны – насыщенные событиями и иногда жуткие.. Часто я просыпаюсь посреди ночи в страхе вспоминая как убегала во сне от огромных страшных существ или спасаясь от черных птиц клювами разбивающих окно у моей кровати.
– Опять ворон считаешь? – спросила мама, – мой посуду и ложись спать.
Папа весь ужин скрывался за черно-белой газетой. Если бы меня попросили описать в нескольких словах моего отца – я бы не знала что сказать. Ну, средний рост, возраст сорок лет, темные волосы. Это, практически, все, что я знала о нем. Добрый он или злой? Трудно сказать. Какие любит телепередачи, есть ли у него близкие друзья и чем занимается на работе – я не знаю об отце практически ничего, как, впрочем, и он обо мне.
Однажды он забыл меня в магазине. Вошел со мной, а там отвлекся и вышел уже без меня. Мне было около пяти или шести, не помню как меня нашли, но домой я добралась только вечером.
Мама – другое дело. Она твердая и решительная. И очень добрая.
Я знаю, окружающие так не считают, но я думаю, что в ней есть что-то необыкновенное.
Может быть, оно спрятано в темно-синих глазах и пушистых черных ресницах, таких длинных, что под ними всегда лежит густая тень. Иногда в ее глазах зажигаются маленькие искорки, как серебряные звездочки на вечернем небе. И когда мама смеется у нее на лбу пропадают морщинки.
Это бывает довольно редко. У мамы серьезная работа в научной лаборатории, я точно не понимаю, что она там делает, может быть, лекарства которые излечивают от всех болезней. Жаль, что за такую важную работу так мало платят, поэтому, хмурые морщинки обычно на своем всегдашнем месте. Кроме этого, у нее еще тысяча дел, поэтому я никогда не обижаюсь, что она не пришла ни на концерт в школе где я выступала, ни на городскую олимпиаду по истории.
Не то чтобы я была такая звезда. На олимпиаде я не заняла никакого места и пою я довольно обычно. Учусь на четверки и пятерки, могла бы и лучше, если бы больше старалась. Но как стараться, если школа это такая невыносимая скука. И сплошной обман.