Но Настя стремительно шла мимо, никого не замечая. Папа еле поспевал за ней. Его тоже иногда окликали, но он лишь смущенно улыбался и спешил за дочерью, боясь потерять ее из виду.
На одном из перекрестков он догнал ее, когда Настя задержалась в нерешительности, выбирая куда лучше пойти дальше.
– Насть, – папа промокнул носовым платком лоб. – Почему мы идем пешком, если торопимся? Может, вызовем такси.
Настя посмотрела на него, как на непонятливого ребенка:
– Такси можно вызвать, но его придется ждать. А я ждать не могу…
– А… логично… – пожал плечами папа и они пошли дальше.
Когда Рудная гора нависла над ними гигантской черной громадой, закрывающей половину звезд на небе, Настя остановилась.
– Пап, а Час Быка скоро?
Пап прислушался, потом посмотрел на экран телефона:
– Не думаю. Птицы еще пересвистываются, город не затих… Наверное, еще часа полтора есть…
– Тогда пойдем медленнее…
Папа с явным облегчением вздохнул. Это решение было очень кстати – дорога стала идти на подъем, да и освещения здесь уже не было.
Настя взяла папу за руку, и дальше они осторожно пошли, освещая себе путь фонариком. Настя ощутимо устала, но решимость ее не убавилась. Разве только чуть-чуть, да и то из-за сгустившейся на склоне горы тьмы…
– Насть, а мы к пещере идем? – спросил папа шепотом, потому что по-другому говорить здесь уже казалось неуместным.
– Да, к пещере…
– Но вход внутрь давно закрыт…
– Я знаю… Все равно… Мы внутрь не пойдем…
– Тогда зачем мы идем?
– Узнаешь… Не хочу сейчас говорить… Если все получится – узнаешь, а если не получится, то расскажу… вместе посмеемся… – прошептала Настя и почувствовала, как волна тоски обдала холодком все внутри на последних словах.
Папа некоторое время шел молча, а потом сказал неожиданно в полный голос:
– Хорошо, договорились…
Площадка перед пещерой выглядела запущенной даже ночью. Когда-то здесь стояли торговые павильоны, разворачивались автобусы, в железных беседках отдыхали горожане и жгли костры в специальных железных корытах… Но теперь здесь ничего такого не было. Луч фонаря то и дело выхватывал следы забытья и разрушения. Пещеру давно никто не посещал. Вход был закрыт железной решеткой, на которой висела табличка с плохо разборчивой надписью очевидного при такой обстановке содержанием.
Настя осторожно подошла ко входу и обхватила пальцами холодный прут решетки. «Вот что ты наделал, Вовка», – подумала Настя и шепотом спросила папу, который пытался хоть что-нибудь высветить фонариком в черной пасти пещеры:
– Пап, а Час Быка наступил?
Они с минуту постояли молча, прислушиваясь. С деревьев раздавался редкий, ленивый птичий щебет, а из города звуки сюда не доходили… Вдруг по воздуху прошла еле ощутимая вибрация прохлады, от которой по телу побежали мурашки… И тут же настала тишина…