Я встаю и наливаю ему полкружки чая, а потом, подумав, заполняю ее на три четверти.
– Я добью эту бутылку сегодня. Просто медленней, если ты и дальше так будешь стараться, – и глядя на то, что еще осталось в бутылке, я начинаю жалеть, что вообще налила ему чай. – Все еще не надумала присоединиться?
– Ну, у меня сегодня на столе никто не умирал, – он мрачнеет и ополовинивает кружку.
– Ему было всего 9 лет. Ты можешь себе представить, каково это умереть, ни разу не поцеловавшись с девчонкой, ни разу не испытав радости от объятьев любимого человека? Я все еще слышу у себя в голове этот долгий писк. Я всего лишь пытаюсь сделать его потише, – он доливает виски в кружку почти до краев и снова ополовинивает ее. – Я много раз видел смерть. И каждый раз она выворачивает меня на изнанку. Многие говорили мне, что однажды я к этому привыкну. И я все жду, и жду, и жду… – затем он замолкает и упирается взглядом в поверхность стола.
Зачем весь этот спектакль? Почему он спасает одни жизни и прекращает другие? Зачем убил ту девушку? «А может, она заслужила?» – неожиданно проносится в голове, и от этой мысли меня топит волна жара. Он резко выбрасывает руку в сторону бутылки с виски и опрокидывает на себя кружку. Темная жидкость проливается на его свитер там, где должно биться сердце. Он наклоняет голову и разглядывает пятно. «Вот здесь, – проводит он пальцами по пятну, – вот здесь оно и встало». Я вытягиваю руку и кладу ладонь на пятно: «Бьется». Он поднимает голову и смотрит удивленно, как будто не понимая, откуда я взялась.
– Пока. Бьется. Но однажды я сбегу отсюда так же, как и все остальные.
– Сбежишь?
– Да. Когда-нибудь. И ты тоже, – и он кладет свою руку поверх моей. Я сглатываю. Эта мысль появляется внезапно. И моментально проходит через все тело, как удар тока. «Мне все равно, что он убил». Прямо здесь и сейчас, мне все равно. И это страшно. Вернее, должно быть страшным. Но я спокойна. И от того, что здесь и сейчас моя рука лежит на его груди, я счастлива.
В этом мире есть таблетки от боли, и для эрекции, и от симптомов гриппа, и от нежелательной беременности, и от депрессии, и для похудения, и от бессонницы. Но нет таблетки от любви. Это было бы здорово. Выпить такую таблетку – и ничего больше не чувствовать. Не любить шлюху, не любить алкоголика, не любить убийцу. Не хотеть убийцу. Не желать убийцу. Каждой клеточкой своего тела. Таблетки нет. Сдох инстинкт самосохранения. Он не сказал: «Ты умрешь». Он сказал: «Когда-нибудь ты сбежишь отсюда. Так же, как и все остальные». Так же, как и он сам.