__________
Сегодня утром я открыла дверь и под ноги мне упал сложенный листок бумаги. Я подняла его и развернула. Это была записка: «Уже вечность прошла. Верни мне свитер. Я скучаю по твоему дивану». Я ждала. Несколько минут. Я слышала, как входит в мои легкие и выходит из них воздух. Я поднесла бумагу к носу и вдохнула ее запах. Его запах. «Возьми себя в руки. Возьми себя, пожалуйста, в руки», – повторяла я и стукалась головой о дверь. Потом я остановилась. Открыла дверь. Взяла бинокль и вышла с ним на балкон.
Я не выходила на балкон с прошлого года. С того самого раза. Мне даже показалось, что запахло мандаринами. Потому что ими пахло в тот раз. Я закрыла глаза и открыла их уже смотря в бинокль. Медленно и осторожно, как ступают лапы зверя по еще тонкому первому льду, я двигалась от окна к окну в поисках того самого. И я нашла его. Быстрее, чем ожидала. В окне горел свет.
Ни одной мысли не проносится в моей голове, пока я жду и смотрю на этот свет в окне. Я даже не понимаю, чего именно я жду. Что она воскресла из мертвых и вот-вот войдет в комнату и сядет на диван как ни в чем не бывало? А что если и так? Что если я ошиблась? Эта мысль никогда не приходила мне в голову. Что если я все не так увидела тогда? Но ведь был нож, была кровь, девушка сползала по стене! И я это видела. Видела так же, как вижу сейчас свет в этой комнате. И его лицо. Я не могу обманывать себя настолько лихо, уверяя, что тогда в этой комнате был не он. Не он бил ножом в живот. Не он убил ту девушку. Но вот убил ли? А что если нет? Он же в конце концов хирург!
Я хочу ходить туда-сюда. Я хочу метаться из стороны в сторону, как запертый в клетке зверь. Но я не могу опустить бинокль. Я должна дождаться. Я обязана увидеть. И я вижу. Его.
Он входит в комнату с лейкой в руках. Подходит к окну и начинает поливать цветы. Его губы сложены в трубочку, как будто он что-то насвистывает. Поливает цветы в чужом доме и насвистывает. Поливает цветы в доме убитой и насвистывает! Я опускаю бинокль, открываю окно и выглядываю во двор. Там стоит его машина. Тогда я снова смотрю в бинокль, мгновенно нахожу нужное окно и удостовериваюсь в том, что это он. Чтобы у меня совсем не осталось сомнений, он как будто специально поднимает голову и смотрит через стекло прямо на меня. Да, он немного зарос щетиной. Но это Рома.
Пока я выхожу из дома, надежда шепчет мне: «Да, он ее зашил. Он подлатал ее прохудившееся тело, как порванный носок. И она выжила. И совсем не умерла». И пока она шепчет мне все это, я думаю о том, что легкая небритость делает его еще сексуальнее.