Обернулся Иван, чтобы спасибо сказать, а позади нет ничего. Ни камня, ни следа его на мягкой земле.
– Яга балуется- усмехнулся Ваня и пошел точно по маршруту указанному.Сел за биллиардным столом на скамейку, выдохнул и тут же слева на скамейку приземлилась Яга эта. Неплохая, кстати, тётка. И метла новая была, с крашеным под милицейский жезл черенком.
– Что, Ванятка, стартуем в большую жизнь?– Утвердительно спросила тётка Баба-Яга.– Слухай сюды! Ты сейчас идёшь куда собирался, а я стану силой, даденной мне Нечистой силой, вынуждать всех делать всё, что тебе надо. Понял? Меня они не почуют, не переживай. Ну, давай, трусцой – сперва к консультанту и далее по расписанию.
Воробьёву Ванька сразу отдал тетрадку со стихами. Валерий Петрович нетерпеливо и с удовольствием стал читать вслух. Не спросил даже как Иван смылся из психдиспансера, куда он его лично с большим желанием пристроил.
– «Стишок про поэзию» – Прочёл он.– Просто прекрасный заголовок. Феноменально мудрый. Так. А вот стихи. Он декламировал громко и с выражением. Как пионер.
«Я русскава не знаю езыку!
И ф том моё стратегиё и тахтика.
Я зная, что не только дураку
Понятен мой языковая прахтика.
И я всегда так хочется писать
Как можут надстоящие поэты
И штобы не в пивной его читать
А штоб стишок печатали в газеты.
А не возьмут – два слова. И – пока.
Пусть матом крыть считают некрасиво.
Да! Я поэт, не знамо езыка,
Зато какое, падла, в мыслях сила!!!»
– Беру, беру!!– закричал как сильно стукнуый по голове человек Валерий Петорвич, прижал тетрадку к груди и вылетел прямо сквозь закрытую дверь с возгласом- Шедевр! Второй Пушкин. Нет- Байрон. Гениально. Неповторимо!
И голос его, затихая, умер в конце коридора на повороте в кабинет редактора.
– Дверь я сейчас восстановлю. – Баба Яга прошла сквозь дырявый силуэт туда и обратно. Сказала что-то невнятное и дверь стала как новая. – А-то никто не поймёт как он сквозь доски просочился. Коситься начнут. Подозревать в потере разума. За что и уволят. И, кстати мы уже к главному сей минут пойдем. Он тоже в восторге от произведения.
Ворвался Воробьёв. Руки дрожали, пот стекал со лба на полосатый шерстяной костюм.
– Бегом!– руки его крутились в сторону редакторского кабинета как пропеллеры.
Главный редактор Ваню обнял и доложил. Что произведений такого сверхчеловеческого уровня у них никогда не было и что он будет публиковать его целый месяц на первой странице вместо передовой статьи. А гонорар Ваня получит аж тысячу рублей послереформенных. В пятницу в кассе.
Я потом ещё напишу.– Иван сел в кресло.– Вообще великое стихотворение создам. На нобелевскую премию подадите потом. Просто некогда пока. Вы меня отвезите к первому секретарю обкома. Перетереть надо с ним вопросик государственного значения.