Инкуб тоже встал и подошёл ко мне. Долго смотрел мне в глаза, и я замерла, будто кролик перед удавом.
- Я тебя сегодня чуть не потерял, - прошептал он.
У меня мелькнула мысль, что ему же легче было бы – влюбился бы в подходящую ему девушку. Но язык не повернулся ляпнуть такое усталому мужчине с встревоженным взглядом. Да и в голове крепко осели его слова, что, потеряв раэлиту, инкуб может сойти с ума… Не верилось, что это действительно так, но… Что я вообще знаю о любви, а тем более – о любви инкуба? Ничего!
Пока я размышляла, Ильяс вдруг шагнул ближе, почти вплотную. Медленно поднял руки и обнял ладонями лицо, пронзительно глядя в глаза, будто ожидая момента, когда я его остановлю.
Должна остановить.
Но инкуб всё наклонялся к моему лицу, а протест не шел на язык.
Почему я его не оттолкну? Я же четко решила, что мы не пара!
Сомнения разрастались, как снежный ком, и в последний миг перед поцелуем я всё же чуть повернула голову, так что губы мужчины коснулись уголка моего рта… Сердце бешено стучало, в горле пересохло, казалось, я сейчас упаду от напряжения.
Снова пиликнул коммуникатор, и я вздрогнула, отстраняясь. Растеряно посмотрела на мужчину.
- Мне нужно заниматься покушением, а тебе – отдыхать. Сегодня я прекрасно справлюсь без тебя.
- Хорошо, - выдавила тихо, пока Ильяс подходил к столу и что-то набирал в коммуникаторе.
Губы покалывало от не случившегося поцелуя, и я разозлилась на саму себя за неподходящие мысли. Ну что это такое? Меня чуть не убили, а я сожалею, что не дала инкубу себя поцеловать. Чем скорее мы перестанем видеться, тем лучше. Значит, нужно вернуться к вопросу о моём увольнении…
Завтра обязательно скажу. А пока инкуб передал меня Корусу, наказав впредь без телохранителя не ходить. Даже по офису…
На следующий день ничего я так и не сказала. Будто язык к нёбу присох – слова просто не шли. Ильяс, весь взбудораженный, сразу с утра сообщил, что стражи возбудили дело касаемо покушения на меня и объединят его с тем, что открыли по взрыву на Нимасе. Женщина, напавшая на меня, раскололась, и благодаря этому появились доказательства причастности Крайнёра Полоцковского.
В общем, покоя в тот день не было ни минуты – мы ездили в отделение стражей на допросы, благо меня опрашивали в присутствии Ильяса, на чем настоял сам инкуб. И я была ему безумно благодарна, потому что наедине с безразличными стражами с холодными глазами мне было не по себе.
Лику успели задержать. Девушка, с которой я так часто общалась и которую считала пусть не подругой, но близкой знакомой, во всём созналась. И да, дело было даже не в деньгах, которые ей посулили за информацию. Она выдала инкуба из злости, ведь сама очень жалела, что потеряла невинность, а вместе с ней – место секретаря. Не знаю, любила ли она инкуба, но ревновала ко мне – точно. Всё было нормально, пока Ильяс не распустил штат любовниц и не начал дарить цветы мне. Если простого секретаря она еще могла потерпеть рядом с этим инкубом, то любимую девушку – нет. А зная об инкубах очень многое, конечно, догадалась, кем я стала для Ильяса. Поэтому, когда на неё вышли люди из «Е-крайн», с особым удовольствием рассказала всё, что могла. А ведь она давала магическую клятву не раскрывать информацию, но о раэлитах Полоцковский знал откуда-то сам, а Лика смогла передать открытую информацию, но подать её так, что преступникам всё стало понятно.