— Был бы ты, пискун, и впрямь метеном, так знал бы, что стрельба по церкви — неуважение к нашему Господу и дому его на Эрфе! — хмуро сообщил Иоганн.
— В других городах и за меньшее на костёр отправляют! — задумчиво, но очень громко согласился Дан.
— А давайте будем добрее к людям? И не отправим их на костёр! — с сочувствием предложил Иоганн. — Лучше подарим во искупление по пол-унции свинца в брюхо! А если выживут — значит, Господь их простил.
— Извинись! — потребовал Кристофер срывающимся голосом, направляя на касадоров револьвер. — Извинись за свои слова!..
— Что, хето, хочешь пострелять? — весело осведомился Дан. — Тогда придётся отойти от церкви. Здесь поединки и стрельба запрещены.
— Ну что застыли, цыплятки? — весело подхватил Мигель. — Страшно стало?
В другой раз Кристофер десять раз подумал бы, прежде чем вестись на такую провокацию. В конце концов, достаточно было сравнить себя и касадоров, чтобы понять — ему здесь ничего не светит.
С одной стороны он, сын крупного воллозаводчика, которому до девяти лет задницу вытирал слуга. А с другой стороны — дети номадов, которым зад не подтирали вообще: либо само отвалится, либо сами научатся. И надо сказать, что будущие касадоры учились этому нехитрому навыку в то же самое время, когда впервые начинали стрелять из револьвера…
Но дело было в том, что в ночь с двадцать шестого на двадцать седьмое, Кристофер и его приятели оказались на острие утренней атаки хаблов. Они, конечно, стояли в глубоком тылу обороны, но воздействие единственного выжившего григио почувствовать успели — как и пострелять.
И не только по хаблам, но и по спятившим защитникам. Оттого уверенность их в своих силах возросла многократно. А и без того невеликая способность критически мыслить — немного уменьшилась… Почему немного? Да потому что до значения «вообще отсутствует» в их юношеских мозгах не так уж много было уменьшать…
Оттого Кристофер оглянулся на приятелей, нашёл в их глазах понимание — и даже открыл было рот, чтобы принять вызов. Однако, пока шла вся эта перепалка, к месту действия направлялся ещё один участник…
Это был рив Дефромаг-града, который обычно не лез в такие дела — но, обратив внимание на состав участников со стороны города, быстро понял, что дело пахнет жареным. Воллозаводчик Питер Лонги за своего сыночка готов был убить кого угодно. И нет, риву не было жалко ни касадоров, ни Кристофера — сами прибьют наглого недоросля и сами же ответят. Но ведь первыми под раздачу попадут жители города — в том числе, и сам рив!..
Потому, не став дожидаться непоправимого, служитель закона откашлялся и выступил вперёд.