- Пора с этим покончить, - продолжал Хайме, не обращая внимания на улыбку служанки. - Все это кончится сегодня же, я решил... Узнай же, мадо, пока об этом не пошли толки, - я женюсь.
Служанка в изумлении набожно сложила руки и подняла глаза к потолку. Святая кровь Иисусова! Давно пора... пораньше бы это сделать, и дом бы иначе выглядел. И пей пробудилось любопытство, и она спросила с подлинно крестьянской жадностью:
- Она богата?..
Утвердительный жест хозяина не поразил ее. Конечно, она должна быть богатой. Только женщина с крупным состоянием может надеяться на брак с последним из Фебреров, которые всегда были самыми именитыми людьми на острове да, пожалуй, и на всем свете.
Бедная мадо подумала о своей кухне, мгновенно населив ее в своем воображении медной посудой, блестящей как золото, увидела ее с пылающими очагами, полную девушек с засученными рукавами, со сбитыми назад косынками и развевающимися косами. А сама она сидит посредине в кресле, отдает приказания и вдыхает сладкий аромат кастрюль.
- Молодая, должно быть! - полуутвердительно сказала старуха, чтобы выпытать у хозяина побольше.
- Да, молодая, гораздо моложе меня, даже слишком молодая - ей не больше двадцати двух лет. Будь мне чуть-чуть побольше, и я бы ей годился в отцы.
Мадо протестующе отмахнулась. Дон Хайме - самый красивый мужчина на острове. Уж она-то может это сказать, ведь она не могла налюбоваться на него еще в те времена, когда он носил короткие штанишки, а она водила его за руку на прогулку в сосновый парк, неподалеку от замка Бельвер. Он настоящий Фебрер - из рода важных сеньоров, а этим все сказано.
- А она из хорошей семьи? - продолжала старуха свои вопросы, стараясь заставить хозяина разговориться. - Наверно, из дворянского рода, самого лучшего на острове?.. Да нет, теперь угадала: должно быть, из Мадрида. Вы обручились с ней, когда жили там.
Хайме в нерешительности помолчал несколько минут, побледнел и наконец, скрывая свое смущение, решительно сказал:
- Нет, мадо... Она чуэта.
Мадо вновь скрестила руки и опять воззвала к крови Христовой, столь почитаемой в Пальме; но морщины на ее смуглом лице внезапно разгладились, и она рассмеялась:
- Ну и шутник же сеньор! Такой же, как и его дед. Тот тоже говорил самые удивительные и невероятные вещи, да так серьезно, что люди принимали их за правду. А она-то, бедная дура, поверила этим шуткам! Может быть, со свадьбой - это тоже обман?..
- Нет, мадо. Я женюсь на чуэте... Женюсь на дочери дона Бенито Вальса. Ради этого я и еду сегодня в Вальдемосу.