И Горина, и Кареглазку заинтересовали монахи с Фонтанной площади – оказалось, так она и называлась. Но главным откровением стал кейс, за которым велась охота.
– Илья, это Ковчег! – возбужденно сказала Крылова.
Он скептически щурился и почесывал красноглазого белого кота.
– Он что – в дипломате? Ты так это представляла?
– В дипломате что-то есть, – настаивала она. – Подумай сам. Те люди сбили самолет и охотились за Артуром. И они охотились за его красным кейсом. Но появился Менаев и забрал кейс. Спрятал. Я думаю, он до сих пор в школе. И нам нужно срочно его забрать.
Горин отложил вилку с ножом и откинулся на широком царском стуле, поглаживая Оскара.
– Мне уже надоело гоняться за неопределенностью. Это все чушь. Откуда мы знаем, что он, – и полковник бестактно тыкнул в меня грязным жирным пальцем. – Что он нам не врет?
Я сделал вид оскорбленного праведника, а Кареглазка надула чудесные губки.
– Он покажет, где кейс. Полетит с нами и проведет тебя за руку. Верно, Гриша?
Мои брови взметнулись вверх.
– Да я ногами едва хожу. Зачем я вам – как балласт?
Полковник раздраженно ухмыльнулся, выпустив кота прогуляться.
– Меня не надо за руку вести. Пусть сам и принесет.
От этой наглости я замер вместе с ребрышком, которое было наполовину сокрыто у меня во рту.
– Ребята, я вообще не с вами. Я покажу где – и это мой добрый поступок. Все, чао-какао.
Повариха поставила на стол мороженицы и улыбнулась – я ответил взаимностью, хотя настроение испарилось. Горин достал сигарету без фильтра и смачно закурил, наполнив помещение чадом. Его квадратная рожа повернулась ко мне.
– Здесь, в Горноречье, моя зона ответственности. Я здесь – единственный представитель власти. И хотя вы, выродки и бомжи, каждодневно убиваете друг друга и поедаете, только я могу это делать законно, – он кивнул поварихе, и она налила ему узвар. – Ты полетишь и сделаешь все, что будет нужно. А потом, даю слово офицера, ты будешь свободен. Останешься в Крепости или уйдешь – это будет твой выбор.
Он искоса глянул на жену.
– Лена, это в последний раз. Мы здесь выживаем, а не занимаемся ерундой. Мир изменился… природа самоочистилась. Хватит жить прошлым.
Кареглазка промолчала, хотя было видно, что ей есть, что сказать. Я, не пережевав, проглотил кусочек мяса и отдал кость Церберу – там еще осталось. Встретился с Леной глазами – в этот раз она не была злой. И тоже отдала собаке недоеденный кусок. Лишь Сидоров был прожорливым чревоугодником, не оставив после себя ничего. Откуда он берет аппетит, когда кусок в горло не лезет? Это дивное местечко с каждым разом радовало все меньше.