– Здесь сначала жили мои прадед Петро и прабабка Фёкла по папиной линии, когда были молодыми. В честь неё меня и назвали, – вспоминала женщина, когда вошли в дом, – потом бабушка Соня с дедом Фёдором. А когда папа женился, они с мамой вот в этой комнате жили, здесь ещё висела люлька, подвешенная к потолку. Мама часто вспоминала, как я быстро засыпала в ней. Раскачают, и можно полчаса не подходить. Как хорошо, что не разобрали дом по кирпичам, спасибо соседям, – Фекла вздохнула и, вешая замок на старую покошенную дверь, спросила: – Свет, а Саша твой согласится следить за домом во время ремонта? Я не наезжусь сюда часто. Далековато. Хотя появляться надо, конечно, хоть иногда.
– Согласится, куда денется. Да и я тоже буду присматривать.
– Ой, спасибо, Светик, родненькая моя!
– Мы и есть родные. Росли вместе, играли, в школу ходили. Мамы наши как дружили, не разлей вода. Ты мне тоже очень дорога.
– Спасибо, моя хорошая.
Фёкла на минутку задумалась. Какое счастье, что есть женская дружба! Не поддельная, настоящая, без зависти и злобы, когда тебя принимают, какая ты есть, пусть даже с тысячей заскоков, когда искренне радуются твоим успехам и всегда готовы помочь просто так, отдавая последнее и ничего не требуя взамен.
Наконец дошла очередь и до приусадебного участка, куда подружки и направились.
– Обязательно виноград посажу, как у вас. И цветы. Самые разные, чтоб летом красиво было и пахло. Ну что, пошли тогда? Я примерно определилась что и как, а там чем дальше, тем виднее будет.
Наступил день отъезда. Фёкла решила ехать домой последним рейсом. Уже собрав сумку, сидела на кухне и чистила картошку, а Светлана резала капусту для борща. В кастрюле доваривалось куриное мясо. Вдруг послышался сигнал машины у ворот.
– Кто это может быть? «Не твой?» – спросила Света.
– Ой. Я понятия не имею.
Фёкла вышла во двор и увидела Николая, стоящего у калитки с букетом красных роз.
– Привет! – сказал он радостно.
– Привет.
Женщина не знала, как вести себя сейчас. То ли прыгнуть ему на шею от радости, то ли поскромнее и без всяких там нежностей.
– Это тебе, – отдавая цветы и целуя её в щеку, сказал тихо Никoлай.
– Спасибо большое, так неожиданно. Не звонил, ни писал, а тут раз и явился. Ты не меняешься.
– Так чего зря беспокоить. Лучше уж сразу встретиться. А звонить я тебе ещё успею, меня переводят в другой город. На сколько, не знаю. Вот приехал попрощаться.
– Как переводят? – удивлённо спросила Фёкла, и ей стало так горько на душе, что еще немножко, и заплачет. Но нет, нечего сейчас слёзы лить, ещё чего, лучше потом, когда одна, когда никто не видит и не жалеет. Так правильно.