Если в измерении нет магии, как энергии или чего-то еще, то и пользоваться магией невозможно. Даже если ты ею обладаешь.
Поэтому мне придется преодолеть еще и эту преграду.
* * *
Ненталь
Ненталю нравилось ее учить. Нравилось смотреть, как она слушает. Такая сосредоточенная, серьезная, деловитая. Только ручки и блокнотика не хватает, чтобы фиксировать слова нага.
Такая… красивая… Она была красива в любом своем проявлении.
Когда сомневалась в нем, хотя прежде никто и никогда этого не делал. Не смел сомневаться в первом после Дельвера. Супилась, замирала, прокручивая что-то в своей прелестной головке.
Когда смотрела на него и что-то там себе думала. Но почему-то не считала нужным спросить или сказать.
Когда отдавалась ему.
На щеках цветет румянец, губы чуть приоткрыты. Само соблазнение. Как можно от нее оторваться? От ее гладкой, глянцевой кожи. От ее сладких губ и от ее сильного, но одновременно изящного тела.
Как?
Ненталь вообще не понимал — как теперь с ней расстаться.
Почему наг не сказал Аде, что она его нари?
Ненталь много раз порывался признаться. Фраза так и вертелась на языке. Простая и вместе с тем судьбоносная. Как признание в любви, только гораздо мощнее…
Это совсем не сложно показать свою уязвимость той, перед которой ты хоть нагишом, хоть с вывернутым наизнанку нутром. Той, которая и есть твоя уязвимость: слабость и сила одновременно.
Но всякий раз Ненталя сдерживало лишь одно. Как он, в его нынешнем положении, может что-то предлагать своей женщине? И что? Попытки его спасти? Сомнительное удовольствие стать парой для пленника? Однозначный и прямой риск стать жертвой его врагов?
Нет! Так Ненталь не мог поступить с Адой.
Сказал про нари — и все, словно привязал. Конечно, у нее есть свой, личный выбор. Но когда тебе признаются в любви, в нерушимой преданности и верности, разве это не давит желанием спасти того, кто к тебе так относится?
Вот если он выберется… Если получится… Тогда он предложит ей все, без ограничений и рамок. Все, чем владеет, все чем является. Всего себя, если ей это будет еще интересно.
Наг переживал, его буквально ломало от мысли, что Ада помогает ему из жалости. Из сочувствия к бедному обездоленному. Она казалась такой хорошей, правильной, замечательной.
Настоящей женщиной. Которая и накормит, и позаботится. Вот только заботиться и кормить должен был он!
Он! Мужчина!
Ненталь запоминал каждую ее фразу, каждый поворот головы, чтобы, когда нари уйдет, стало не так одиноко. Пещера не превратилась в настоящую тюрьму.
Что интересно, еще недавно Ненталь не так трагично воспринимал собственное похищение и — как следствие — заключение. Скорее, как некий сложный этап в жизни. Вот ты идешь в военный поход и сталкиваешься с непроходимым лесом или с глубокой земляной расщелиной.