Я с самого начала не воспринимал всерьез эту версию, но сейчас решил подыграть парню:
— Ну почему же полный бред? Его ведь могли принести в жертву из-за любви к Ататюрку.
На мое счастье, Али промолчал.
Я окинул взглядом комнату. Скорее всего, Недждет использовал ее как кабинет. Стол, на котором стоял компьютер, книжный шкаф у стены… Пока Али рассматривал, что стоит на полках, я подошел к столу и открыл верхний ящик. Внутри лежали документы, какие-то отчеты. Речь в них шла об объектах национального достояния, исторических памятниках; я понял, что это тоже были экспертные заключения. Во втором ящике была фотография в рамке. Я вытащил ее, чтобы рассмотреть. Женщина с коротко стриженными каштановыми волосами и выпирающими скулами. Казалось, взглядом слегка раскосых глаз она бросает вызов целому миру. Было очень сложно определить ее возраст: тридцать или сорок лет. Одно было неоспоримо — женщина очень красива. И она показалась мне знакомой.
— Ого, какая, — сказал Али; он подошел ко мне и смотрел через плечо на фотографию.
— Что скажете, инспектор? Кто-то из бывших?
— Понятия не имею. Разберемся.
Я осторожно вытащил фотографию из рамки и перевернул. Никаких надписей, нет также указаний на дату снимка, но бумага не пожелтела и цвета не поблекли, значит, фото сделано не так давно.
В нижнем ящике обнаружились еще фотографии. На них красавица с раскосыми глазами была запечатлена рядом с убитым. Один из снимков совершенно четко говорил о взаимоотношениях пары: на потускневшем от времени фото Недждет Денизэль был одет в черный смокинг, а женщина — в белое свадебное платье. Оба были моложе по крайней мере лет на десять. Счастливые, они улыбались.
— В его удостоверении личности нет отметки о браке, — вспомнил Али очень важную деталь. — Думаете, развелись или что-то в этом духе?
Более чем вероятно, что так оно и было — развелись. Как и то, что погибший не забыл свою пассию.
Али указал на бумагу рядом с фотографией:
— Взгляните, инспектор. Уж не свидетельство ли это о браке? Али угадал. Старое свидетельство о браке с девичьей фамилией невесты, именами молодоженов, датой и подписью государственного служащего.
— Лейла Баркын… Кажется, я уже слышал это имя.
Али кивнул в знак согласия.
— И мне оно кажется знакомым. Не писательница случайно?
— Какая еще писательница? — на пороге с пакетом для улик в руках появилась Зейнеп.
— Эта женщина, бывшая жена убитого… Лейла Баркын.
Зейнеп подошла ближе, с интересом взглянула на фотографию, потом перевела взгляд на меня.
— Никакая она не писательница. Это директор музея Топкапы. Как же вы не помните? Мы познакомились с ней два года назад. Расследовали тогда странную смерть одного из сторожей в музее.