Понятно, теперь он пытался свалить вину на Эрджана и снять с себя всякую ответственность. Ну уж нет, так просто он не отвертится.
— А что насчет пятен на теле Недждета? — спросил я, переведя взгляд на трость. — Во время вскрытия на груди и животе Недждета были обнаружены синяки, по размеру совпадающие с насадкой на вашей трости.
Адем побледнел. Его серое лицо сильно выделялось на фоне окружавшей нас пышности и яркости.
— Что вы такое говорите? — в голосе его, как и во взгляде, сквозило разочарование. — Намекаете, что это я так Недждета…
— Не поймите неправильно, я вовсе не утверждаю, что это было по вашему приказу, — пояснил я, приподняв руки. — Может быть, Эрджан сам решил с ним разобраться…
Адем подскочил как ужаленный.
— Нет! Нет, нет и нет! Эрджан на многое способен, но на такое — никогда. Одно дело — припугнуть зарвавшихся врунов. Но сейчас мы говорим об убийстве. О чьей-то погубленной жизни… Нет, Эрджан отлично знает, что я ни за что не одобрю подобное зверство.
В таком состоянии он готов был ответить на любые вопросы, чем я и собирался воспользоваться.
— А то, что случилось три года назад… — начал было я, но он уже понял, о чем идет речь.
— Это был несчастный случай. — Он сглотнул. — Ужасный несчастный случай. Но мы выплатили полную компенсацию семьям всех жертв, и даже больше положенного. Ни от кого не было никаких жалоб. Только эти парни из Ассоциации защиты Стамбула никак не успокоятся…
— Говорят, дело будет возобновлено.
Теперь им овладел гнев.
— И пусть! — закричал он, покраснев до самой макушки. — Мы снова выиграем. Этим мерзавцам не дает покоя чужое богатство. Все, чего они хотят, — это помешать любому, кто пытается сделать что-то годное для страны. Это вредительство в чистом виде. Ни стыда ни совести у людей. Мы миллиарды долларов вложили в это место, и уже три года эти миллиарды зарыты там без всякой для кого бы то ни было пользы.
Как интересно: то он этот участок называет объектом исторического наследия, доставшимся нам от римлян и османов, а теперь, оказывается, это лишь неприметный кусок земли, в который они вбухали свои денежки.
— Честно говоря, меня это дело само по себе совершенно не интересует, — сказал я, не сводя с него глаз. — И я не собираюсь разбираться, кто прав, кто виноват. Однако если убитые связаны с этим делом… То есть если на суде они каким-то образом были с вами в сговоре…
— Кто вам наплел этот бред? — снова взорвался он. — Наверняка этот подонок Намык? Или Лейла Баркын? Мне что, больше заняться нечем, кроме как убирать всех, кто участвовал в том деле? Если уж на то пошло, то первым делом я бы убил подлеца-хирурга…