Схватка была яростной, но короткой. Когда Катриона, спасаясь от тумана, вошла в капитанскую каюту, на нее набросились притаившиеся там рароги. Они накинули эльфийке на голову мешок и повалили на пол. Она вслепую лягнула одного из них в живот, второму угодила локтем в глаз, но силы были не равны. Два рарога держали девушку мертвой хваткой, пока Грир опутывал веревкой ее ноги и руки. Обездвиженная, она уже не могла сопротивляться, а только в бессильной ярости кусала губы. Ее подняли, посадили на стул, не снимая мешка с головы. Катриона не видела, кто на нее напал, не знала, что им от нее надо, не могла предугадать, чем все это закончится. Неведение было намного хуже, чем физическая боль. Непонимание терзало сильнее, чем унижение от прикосновения к ее телу чужих грубых рук, то ли поправляющих веревку, то ли обыскивающих ее, то ли просто лапающих ее грудь, бедра и ноги, пользуясь такой возможностью. От слишком туго затянутых веревок ее конечности вскоре онемели и потеряли чувствительность.
Катриона ничего не видела, но слух ее обострился. Она слышала шумное, прерывистое дыхание, короткие реплики, которыми обменивались те, кто напал на нее. Один из голосов, несомненно, принадлежал Гриру, два других были ей не знакомы, но по характерному акценту она без труда признала рарогов.
– Грир, – произнесла Катриона, и голоса стихли, – я знаю, что ты здесь. Имей мужество посмотреть мне в лицо.
После последовавшего недолгого молчания она услышала чей-то издевательский смех. Но мешок все-таки сорвали с ее головы. Рароги стояли у нее за спиной, она не могла их видеть. Напротив сидел в кресле Грир. В руках у него был пакет, который она собиралась передать млиту Сибатору. Эльф рассматривал его, словно раздумывая, вскрыть или нет.
– Ты меня раскусила, шельма, – усмехнулся он, встретив горящий ненавистью взгляд Катрионы. – Но лучше бы тебе было скрыть это. Так бы мы высадили тебя на какой-нибудь остров, не причинив никакого вреда. А потом доказывай, кто и зачем тебя похитил, но почему-то потом отпустил. Да это было бы и не важно. Уже завтра мне было бы все это безразлично. Я буду богат, распрощаюсь со своим прошлым и начну новую жизнь. Но ты все испортила, Катриона. И теперь я не знаю, что с тобой делать.
– Отпусти меня, – сказала Катриона. – И я все забуду. Даже то, что когда-то знала тебя. Когда случайно встретимся в следующий раз, пройду мимо и не узнаю. Обещаю.
– Глупец тот, кто поверит эльфийке, – хмыкнул Грир. – Да тебе и не дадут забыть. Начнутся расспросы, допросы с пристрастием – и ты расколешься, как орех под щипцами. Совет тринадцати колол и не таких, поверь.