– Тебе это ни к чему, – почти грубо ответил он. – Мы никогда не станем друзьями.
– Почему же? – спросила Арлайн. Но в ее глазах голубая дымка сменилась темно-фиолетовой.
– Потому что…
Лахлан не договорил. Но лицо его было слишком выразительным, чтобы не понять окончание его фразы.
– Тогда что же тебе от меня надо, премьер-министр? – мягко произнесла Арлайн. – Не забывай, это ты в моем доме, а не я в твоем кабинете.
– Это справедливо, – согласился он. – Но я никогда не вошел бы в этот дом, если бы меня не тревожила судьба Катрионы. Я думаю, что и тебя тоже должно волновать ее будущее.
– Да, несмотря на то, что я погубила свою жизнь, будущее моей дочери волнует меня, – ответила Арлайн. – Ты это хотел услышать?
– Да, – кивнул он. – И лучше мы будет говорить без обиняков. Называть вещи своими именами. Это намного все упростит. И сэкономит мое время.
– Прошу тебя, премьер-министр, – с неуловимой иронией сказала Арлайн. – Говори, как есть.
– Арлайн, ты опозорила свой народ…, – начал Лахлан.
Но Арлайн гневно перебила его.
– Пусть даже так, – сказала она. – Но какое это имеет отношение к моей дочери? Это была моя жизнь. Она живет своей.
– Ты ошибаешься, – Лахлан почувствовал, как в нем начинает расти раздражение. – Ты рассуждаешь, как истинная отщепенка, лишенная корней. Ты презрела свой народ, семью. Но мы ничто без своего народа, без своих близких. Наши корни переплетены, они питаются соками друг друга. Отруби их – и мы зачахнем…
– Не продолжай, премьер-министр, – жестом остановила его красноречие Арлайн. – Пусть я отщепенка, и мой народ отверг меня. Но я… Я не отвергла свой народ. Моя вина только в том, что я полюбила человека. Сожалею ли я об этом, испытываю ли раскаяние – это не твое дело. Сделанного не воротишь. Жизнь не обратишь вспять. И я готова заплатить сполна все, что с меня причитается. Но при чем здесь моя дочь? Она невинна. Она истинная эльфийка – и по рождению, и по духу. За что карать ее? Неужели эльфы стали как люди, и грехи отцов и матерей падают на головы их потомков до четвертого колена? О, Великая Эльфийка! Смилостивься над своим народом!
– Не кощунствуй, Арлайн, – сурово потребовал Лахлан. – И запомни одну простую истину: пока ты жива, Катрионе придется нести с тобой твой тяжкий крест.
– Пока я жива, – прошептала эльфийка, побледнев. – Так вот ты зачем здесь!
– Не говори чепухи, – отрезал Лахлан. – Это ты сказала.
– Да, – покорно согласилась Арлайн.
Они замолчали. С отсыревшего потолка пещеры изредка срывалась тяжелая капля воды и с шумом падала на камни. Лахлан заторопился.