Итак, этот центр должен был, во-первых, заниматься социализацией некоторых животных и подготовкой их к отправке в другие зоопарки и заповедники, а во-вторых – помогать тем животным, которые были вынуждены по тем или иным причинам возвращаться к жизни в естественных условиях. Казалось бы, очень благая цель! Но вот мой предшественник задавал по этому поводу очень много вопросов.
Очень много. И все – попечителям.
Например: какая необходимость привозить в центр зверей из других заповедников и даже мест, в том числе миров, и пытаться их адаптировать, если заранее непонятно, сможет ли животное прижиться в условиях хотя бы заповедника, не говоря уже о зоопарке, где так или иначе все звери были ограничены? У нас, по идее, тоже, но у нас хотя бы огромная территория, а тут хоть невидимые, но вольеры? Мне было сложно соображать на примере местной живности, и я переложила ее на привычных мне крокодилов и сусликов.
А ситуация была откровенно странная: в реабилитационный центр где-нибудь в Питере привозят пострадавшего крокодила. Смешно, да не очень! Крокодил мало того что африканский. Мало того, что ему нужно лечение, кстати, с этим можно было справиться и без центра. Но адаптация тут при чем? Как адаптировать крокодила, чтобы он жил не в условиях заповедника, где ему регулярно будут подкидывать необходимый рацион и учитывать, конечно, тот факт, что крокодил может слопать любое другое животное, а в условиях канадского снежного зоопарка, где он может схарчить любое животное, только уже на глазах у зрителей, если, конечно, не сдохнет прежде? (KS)
В изложении Эдварда это звучало так: «Не считает ли многоуважаемый совет, что медоку, который при привычном образе жизни охотится шесть часов в сутки, не сходя с места, способен приучиться, извините, не жрать совсем, пока на него смотрит глубокоуважаемая публика?». Дальше шли такие кровавые подробности, что я слегка перепугалась – надеюсь, эта жуть не живет у нас в заповеднике?
«Поселить на ПМЖ», «Тут так и останется», «Обожрет и заповедник, и совет!» – комментарии Эдварда были резкими, но любопытными. И я примерно начала понимать, что реабилитационный центр может представлять собой огромный насос по отмыванию денег… Ой, как мне этого не хотелось!
Знала же, что таким и у нас промышляли. Только деньги давай, а мы разберемся, но… тут были средства попечителей, а откуда они сами брали эти средства? Да еще там половина иностранцев, которые наш язык не понимают и подпишут все, что им дадут?
– Вы, однако, куда хитрее, чем мне вчера показалось, – буркнула я, когда наконец совсем под вечер – мама дорогая, уже целый день прошел! – ко мне заявился Дезмонд. – Расскажите, что это за центр и почему Эдвард был так против его строительства?