Но ведь этот подсчет – не для заповедника, вдруг поняла я. И даже удивилась, как такая простая мысль не пришла мне в голову.
– Вам это надо для того, чтобы найти концы. Так?
Дезмонд посмотрел на меня несколько виновато. Он как раз собирал чемодан, когда я к нему вломилась, уже вечером, сразу после собрания не получилось – все дела и дела. Так что да, в итоге появилась я не вовремя и видела сейчас ну очень интимные предметы одежды, раскиданные по кровати.
– Вы не можете уехать, пока не поймете, кто замешан в пропаже животных. Не так важно точное их количество, сколько реакция персонала. Да?
– Да, – не стал он спорить и сел на кровать. Я подумала и тоже села рядом. Ну, трусы разложены. Подумаешь. Тем более и смотреть не на что, ни кружевов, ни экзотических дизайнов, обычные черные боксеры. – И я наблюдал сегодня и вообще… и так и не понял. Кажется, что все искренне переживают. Кроме Джозефа, того интересуют только акки.
– Его они и должны интересовать, – пожала я плечами. – Но я согласна, персонал заповедника действительно реагирует… как и должен. Если только кто-то не притворяется так, что мы ничего не можем заметить.
– Но ваш способ все равно отличный, – обрадовал меня Дезмонд.
– Он не мой. Я сказала правду – его используют в моем мире в наших заповедниках. Только зимой. Но тут снега нет, поэтому я предложила песок…
Мы помолчали. Говорить было не о чем. Мне было тоскливо, а Дезмонд и без меня был немного пришибленный.
– Вы что, не хотите жениться? – зачем-то спросила я.
– Не хочу. Жена это… – он вздохнул. – Прощайте, экспедиции. Редкая женщина воспримет такое нормально.
– Я бы восприняла, – сказала я. Ой, ну что я брякнула? Еще подумает, что я в жены напрашиваюсь! Объяснить, надо срочно все объяснить. – Я… я имею в виду, что в нашем мире есть и полярники, и ученые-зоологи, и геологи, и археологи, кого только нет, и капитаны дальнего плавания, и военные всякие. Это нормально – такая работа.
– Такая, да. Но все дело в том, что геологу нужно искать месторождения, а капитану – управлять судном. А я могу сидеть и работать здесь.
Глаза у него были грустные-грустные, у иных котиков таких глаз нет. Я понимала: его лишают любимого дела. И так он тут застрял, а теперь вообще, наверное, просто без шансов. Можно, конечно, взбрыкнуть и уехать к черту на кулички, так супруга прискачет и обратно утянет.
Но утешить мне его было нечем. Меня бы кто утешил, все вроде и хорошо, но на самом деле не очень, хотя и работа есть, и акки капают, и звери вроде бы всем довольны, и персонал… кроме Дезмонда. Честно, я сбежала! Как-то скомканно попрощалась и вышла на улицу, развеяться, отдохнуть, проветрить голову – редко мне так удавалось, чтобы не бегом по делам, а просто послушать ночь.