– Да зуб даю. Вон, даже от Вовкиного взрыва царапинка осталась,– показала пальчиком внимательная дочура на лакированную кожу «лодочки», к которой тут же устремился ужасающий крыс. Интересно, он и дальше продолжит расти? Если да, то мы вполне можем претендовать на место в книге рекордов Гиннеса. Господи, какой идиотизм мне лезет в голову. Надо разворачиваться и бежать отсюда, ломая лыжи, а я стою и размышляю о проклятом крысе – подарке мамонта.
Зайка не обращая внимания на мое замешательство буром поперла в ту сторону, где у Гриши находится кухня. Видимо от стресса торт слишком быстро превратился в ее ведьмячьем организме в воздух, который закупорил в ее конгениальном мозгу отдел отвечающий за возможность мыслить аналитически. Да и в принципе мыслить. Вовик, словно хвост за дворовой Жучкой, увязался за ней, я даже не успела вякнуть.
– Какого хрена? Ты как тут? – спустя несколько секунд раздался удивленный голос Гришани. Зайка выскочила обратно в прихожую, красная, словно свеже-сваренный рак, зажимая ладонями глаза моего сына, активно пытающегося вырваться из ее захвата.
– Черт, кто это? – женский визг подстегнул меня все же к побегу, но я не успела. Завернутая в простыню пиявка, выскочившая вслед за Зайкой, выглядела не так сногсшибательно, как когда болталась на Мамонте. Сейчас она больше походила на растрепанную гусыню.
– Ты меня преследуешь? – взвыла эта чертова дрянь. – Черт, Гриша, какого пса эта жирная корова тут делает? Или это такое нашествие жирных уродок на нашу несчастную планету?
– Я не знаю. Ее не должно… Прасковья, ты как здесь оказалась,– проблеял Гришаня, подтягивая трусы на заднице.
Глеб Седов
Моя женщина и дети были здесь. В этом даже не приходилось сомневаться. Выжженная дверь, похожая на пасть дракона и пропахший серой воздух очень красноречиво обозначали присутствие антихристов и их непокорной матушки в этом гнезде порока. Судя по обгоревшим и все еще дымящимся бархатным занавесочкам, кокетливо болтающимся в задымленном дверном проеме, в этом борделе моим детям не место. Тьфу ты, прости господи. Мои дети – это какой-то сюр. Я же ненавижу спиногрызов, никогда не страдал чадолюбием, был ярым чайлд фри и хотел сделать вазектомию. Что изменилось? Да мать твою, в моей жизни появилась поганка Параша, заполонив ее всю своими глазами, губами, детями и прочей ненужной мне чепухой, от которой у меня совершенно снесло шифер. Настолько, что я бегаю задрав хвост в поисках этой дуры, как балбес Шарик из «Простоквашино» за зайцем, чтобы отдать ему фотографию.