– Ну, чего замерла? – ткнула меня в бок Зайка, судорожно обтирая руки о кокетливый, весь в рюшах, фартучек. Мой любимый. – Перед смертью не надышишься. Знаешь, в этот раз я все же выдеру этих сорванцов. Если мы выживем, конечно.
Звонок в дверь прозвучал, словно поминальный набат. Я вся скукожилась, мечтая превратиться в амебу и утечь в стыки паркета, куда-нибудь в небытие.
– Может ты откроешь? Скажешь, что мы не причем. Вдруг поверят. Тебе все верят, – простонала я, вытирая нос скользкими колготками, адски воняющими растворителем и керосином. Интересно, где они взяли только горючую смесь?
– Ты, если бы сегодня не закопырилась, пошла бы на новую работу, у нас бы была возможность оплатить ремонт очередного пепелаца, испорченного твоими чатланами. Может этот, тот кто за дверью, согласился бы на рассрочку? И я бы, даже, согласилась принять лютую смерть, как Матросов бы бросилась на амбразуру, ей-богу. Но ты же гордая у нас. Вот иди теперь и разбирайся с охреневшим и разозленным мужиком. Интересно, он шкаф, или интеллигентишка. Если второй вариант, то у нас есть шансы. Чайком его напоим, побазарим по душам. А то может он натурой взять согласиться. И ему приятно и тебе для здоровья. Ты мужика то когда последний раз ощущала?
–Дура. Не знаю какой он, я не рассмотрела, он полз когда, только его зад было видно. Зад ничего так, но я не рассматривала специально. И отвянь со своими глупостями, – выдохнула я обморочно, и привалилась спиной к стене, слушая грохот. Владелец покалеченной машины больше не миндальничая, колотил в мою дверь, явно ногами и рычал, как диплодок, не меньше. Что – то в его рыке мне показалось знакомым.– Меня сейчас вырвет,– проблеяла я и начала сползать по стене на пол.
– Вырвет ее,– сплюнула на пол Зайка,– что этот хмырь себе позволяет? У нас дети, между прочим. Он их заиками поделает, гад. Ну, я ему…
Зайка когда сердится очень страшная. Сейчас ее ярость взяла адский разгон, превращая всегда милую мою подругу в существо из ада. По крайней мере, мне показалось, что в ее глазах горит потустороннее пламя. Страшно захотелось писать, плакать и прятаться. И все это одновременно. Я подползла к двери спальни близнецов, намереваясь защищать свои сокровища до победного конца, от ревущего за дверью ирода. Ничего, что они сами кого хочешь дураками поделают, мои дети. Никому не позволено обижать их. Шушуканье за воротиной мне не понравилось, но я списала свои страхи на мое, сейчас психически – нестабильное, состояние. Господи, что происходит с моей жизнью? Одни стрессы и потрясения. Зайке я не рассказала, почему не пошла сегодня на работу, на которую меня приняли. Она бы измучила меня вопросами. А я пока была не готова признаться, что начальничек, которого мне сосватали любимые подружки и есть тот самый мамонт, что воспользовался моей наивностью. Тот самый наглый подонок, от которого я забеременела. Тот, кого я ненавижу до искр в глазах. Подонок и наглый насильник. Единственное, за что я благодарна этому гаду, так это за то, что теперь у меня есть, ради кого жить. Мои любимые маленькие близнецы.