Но и рыбалка не спасала Ивана.
Военные воспоминания не покидали ни на рыбалке, ни на работе в литейке, ни дома, в маленькой комнатке большой коммунальной квартиры в только что построенном для заводчан двухэтажном первом в поселке кирпичном доме.
Часто по ночам снилось ему пережитые страхи: то блиндаж, то выпученные глаза вскочившего с лежанки немца, то закрытые в пренебрежительной ухмылке глаза полумертвого «языка», которого они только что добыли для штаба корпуса.
И ничего с этими воспоминаниями не мог Иван поделать. Просыпался в поте. Шел на кухню. Открывал заначку, брал стопку и залпом, как привык на войне. Или выходил на ночной балкон и подолгу курил. Иногда по полпачки папирос, пока не успокаивался. И шел спать.
Но снова и снова те же самые кошмары. Красивые детские лица, глядящие ему прямо в душу с фотографии того фрица. А ведь не одну человеческую душу он загубил. Это же сколько глаз детских выплаканных по его, Ивана, вине остались там на фотографиях в дымных окопах войны.
– Возьми чаек, Ванюша, садись. Посиди отдохни. Занят пока Александр Михайлович. Расскажи, как живешь – поживаешь?
– А что рассказывать? – задумался Иван, – про кошмары не расскажешь.
***
Было любимое место у Ивана на берегу реки.
Иван немного постоял на крыльце. Пригляделся. Темнота кромешная. И то ли моросит, что ли нет, но гнетущая предгрозовая и немного душноватая для раннего лета атмосфера не испугала. Разве это дождь. Иван быстро шагнул в эту темень и привычной тропинкой мимо заводского полубарачного типа клуба, который много раз перекрашивали то в синий, то в зеленый цвет, прошел на свое любимое место.
Здесь недалеко от темнеющего контура клуба метров в двадцати начинался берег. Берег реки. Высокий обрывистый. Любил Иан тут стоять, смотреть вдаль, на поля, на леса за рекой, на огоньки областного центра. Да и на реку, на ее шумящие внизу неторопливо волны.
Любил стоять, думать, вспоминать.
Особенно часто те победные несколько месяцев, что их полк, освободивший этот маленький немецкий городок, квартировал здесь. Вспоминал уроки немецкого, что в порядке шефства полушутливо – полусерьезно обучала его разговорной речи юная Марта, дочка старой хозяйки.
***
В старом деревянном с облезлой синей краской бараке располагалась чайная. Такая и вывеска висела над крыльцом. Вывеска старая выцветшая. "Чайная" и большой стакан чая нарисован из которого идет аппетитный дымок.
Но на самом деле, здесь было только пиво. Ну и покушать иногда горяченькое, котлетки с пюре, или пельмешки.
Но дорого все это было и брали мужики только кусочек черного хлеба с селёдочкой да кружечку пива, которое качала бессменная Маруся в грязном, уже давно не белом халате.