– Расстрелять! Расстрелять эту свинью, убивавшую наших солдат! – Это был крик молодого офицера, для которого это, судя по всему, был один из первых боёв.
Но солдаты не последовали его приказу. А Советский офицер остановил свою речь, для того, чтобы сгруппироваться и он интуитивно поднял голову, как в детских играх, с ребятами во дворе, когда они представляли, как будут умирать за Советскую власть и не дадут даже ценой своей жизни врагу победить их родину.
– Браво офицер! Раздался уже серьёзный и низкий, с хрипотцой голос, который в другой ситуации, можно было бы назвать красивым и мужественным. Я барон…
Он не успел договорить, так как недалеко разорвался артиллерийский снаряд, и его голос пропал в шуме взрыва. Советский офицер устоял. Немцы интуитивно пригнулись, и только офицер, чей голос ледяной силой пытался сковать Советского офицера, чуть ниже опустил голову и, смотря исподлобья, продолжил свою речь.
–Мы восхищены Вашим мужеством и отвагой, не свойственной нашим бойцам, у Вас внутри наверняка течёт кровь арийских предков. Мы сможем Вас реабилитировать, и даже, если у вас нет такой крови, то мы её придумаем. Это шанс, шанс остаться в живых, нужно только сдаться и примкнуть, к нам в борьбе с Советской властью.
Кровь прилила к лицу Советского офицера от избытка гнева, но он подавил в себе желание опустится на крик и ругань, в сторону немецкой армии и всех немцев. Вместо этого он вздохнул, задержал немного дыхание, как учил его дед, и стал говорить:
– Да, я предок древнего рода, но не того, который отколовшись, стал извращать суть Русского Мира…
– Довольно! – Неожиданно прокричал немец. – Мы ценим Вас как воина и поэтому предлагаем Вам выбор: умереть или жить в союзе с нами.
Советский офицер вдруг ощутил всю тяжесть военной формы, портупея почему- то опять сбилась в сторону. Ему вдруг показалось, что он неожиданно увеличился в собственных размерах, и стал смотреть на происходящее, как будь-то немного сзади и выше собственной головы. Казалось, что он не владел своим телом, а голос, голос его стал похож на голос немецкого офицера, но в нём не было ледяного холода, а была суровая, и неподвластная сила. От этой силы даже подобрались немецкие солдаты.
– Я выбираю достойную смерть! Я хочу подняться на земляную насыпь возле ваших, павших воинов и сам отдать команду на расстрел!
Закончив свою речь, офицер сделал первый шаг. Все вокруг стояли как заворожённые, а тело офицера шло, как будь-то само по себе, словно оно управлялось извне и ничего уже не значило. Все смотрели, как он после первого шага уверенно пошёл к насыпи, как развернулся и подставил лицо солнцу. Только немецкий офицер смотрел не в сторону тела, а на место, откуда в данный момент видел мир Советский офицер. Во взгляде врага был страх, недоумение, уважительное восхищение. Гитлеровский офицер построил своих солдат и, сказав им несколько коротких предложений, отошел в сторону. Немецкие пехотинцы, вскинули по команде русского офицера на плечо свои карабины. Он командовал своим расстрелом. «Achtung»! (Готовсь) – четко и громко подал команду русский, и немцы вскинули свои карабины к плечу, взяв на прицел фигуру того, кто отдавал им команды. Командир посмотрел на свое расстрельное отделение. Долговязые и неказистые, обманутые люди, они стояли наизготовку. «И эти хотят нас завоевать?», – пронеслась мысль у него в голове. Он улыбнулся, и глубоко вздохнув, расправив плечи, громко прокричал: «Feuer»! (Огонь)