Волхв поднял над головой свою огромную кружку, наполненную почти до самого верха, и сказал:
– Во славу Коляды!
Юрий всё повторил вслед за волхвом, но вот кружку даже не пригубил.
– Егорий, в чем дело, почему ты не пьешь во славу?
– Уважаемый Светобор! Я не могу пить, я нахожусь на работе, управляю автомобилем. В нашем мире такое не приветствуется и даже наказывается.
– Ты имеешь в виду употребление бражных напитков, от которых человек превращается в скотину? Так и у нас это не приветствуется. Больше того, у нас никто их не употребляет. А то, что мы сами пьем и другим предлагаем – это морс. Клюквенный морс. Его у нас даже дети пьют!
– Клюквенный морс дети у нас тоже пьют. Раз это он, то я, конечно, выпью с вами с радостью за праздник! Юрий вновь поднял свою кружку с праздничным поздравлением и начал пить огромными глотками, опустошая кружку.
Но что же это был за морс? Прекрасный, восхитительный напиток на болотной ягоде выдержанной в диком меду! В нем явно не присутствовал алкоголь в каком-либо виде, но он пьянил своим вкусом, ароматом… Оторваться от кружки не хватало сил.
– Егорий, Егорий! Поостынь немного! Ты сейчас займешь морсом всё место, а тебе после долгой дороги требуется хорошенько покушать.
Юра через силу остановился и принялся хлебать ушицу. Вкус знакомый вполне привычный, ещё с детства. С огромным куском свежего серого хлеба он с удовольствием выхлебал содержимое своей миски.
– Вот, гость дорогой, отведай оленины тушёной, пододвинула к нему от осетра большую тарелку Аксиньюшка.
– Что ты, что ты! Я столько не съем. Мне в миску мою отложи немного и достаточно мне будет.
– Что же ты так плохо ешь? Али угощение наше тебе не по нраву?
– Да что ты такое говоришь, Аксиньюшка!? Я такой вкуснятины отродясь не пробовал! Да и в пути я уже два месяца. Так, вообще, перебиваюсь то кашей своего приготовления, то супом из концентратов (тебе такое неведомо), а то и просто кофе с куском хлеба. А здесь, у вас праздник желудка, торжество угощения! Не переживай за меня, я поем, если не наелся ещё. Но мне надо немного передохнуть.
– Понятно, передохни,– хихикнула лукаво внучка волхва, и, смеясь, убежала куда-то за стенку, где уже собрались другие девушки. Они там, о чем-то посмеиваясь, переговаривались, а потом подозвали к себе несколько таких же молодых парней. Те согласно кивнули, взяли в руки музыкальные инструменты и заиграли совершенно не знакомую Юрию, но волшебно звучащую мелодию.
Под эту мелодию вначале вышли две девушки и стали кружиться, выписывая очень сложные фигуры, затем к ним присоединились ещё две, ещё… музыка не кончалась. Душа Юрия приходила в неописуемый и совершенно не объяснимый восторг от музыки, от этого неведомого ему танца, от такой родной и восхитительной красоты юных дев, что он улетел куда-то с этим танцем и никак не мог понять: он танцует с девушками, или смотрит на их танец, он их видит, осязает, или это ему грезится во сне?