Моряки прошлись уже почти по всем животным, оставляя после себя либо мёртвые туши, либо всё ещё живых, но до ужаса искалеченных зверей, когда очередь дошла до белого оленя.
– Готов поспорить что у этого оленя голубая кровь! – воскликнул один из матросов.
Моряки схватили животное за верёвку на шее и силой притянули к себе – прискорбное зрелище.
– Не смете! – вдруг кинулся на мужиков хозяин.
Старик преградил собой несчастное животное и решительно развёл руки в стороны. Правда долго он так не простоял, тут же получив грубый толчок, сваливший его с ног, от одного из матросов, и олень снова остался без защиты. Животное брыкалось и лягалось копытами, оно даже заехало по носу живодёру с дубинкой, за что разъярённый матрос в ответ с размаху долбанул его по ногам. По кораблю прошёл громкий хруст, и животное завопило. Моряк уже замахнулся второй раз, но тут с новыми силами на него накинулся старик. Его глаза горели безумной яростью, он вцепился в дубину матроса обеими руками и попытался вырвать её из рук противника, вот только сил ему явно не хватало, и моряк, пихнув старика дубиной опять повалил его. Хозяин оленя упал сильнее прежнего, ударившись копчиком об твёрдый пол. Его дряхлое тело было слабым, но он никак не сдавался.
– ДА ЧТО ВЫ ТВОРИТЕ, ИРОДЫ! КРАСНАЯ, ЕГО КРОВЬ КРАСНАЯ! – из последних сил кричал старик, но всё бестолку. – ЭТО БЕЗУМИЕ! НЕ СМЕЙТЕ ЛИШИТЬ МЕНЯ ВСЕГО!
– Прочь с дороги, паршивый, пока не забили тебя вместе с ним!
– Я ВАМ НЕ ПОЗВОЛЮ!
Дед снова кинулся на мужиков и началась настоящая, пусть и слегка вялая, драка, в которую вскоре пустилась вся толпа, словно что-то сорвало их с цепи. Присутствующие члены команды корабля, кроме капитана, принялись разнимать бушующих. Люди и моряки разлетались по сторонам и валились с ног только так – всё-таки изнемогающая напасть давала о себе знать. Мгновенье спустя моряки переломили ход драки в свою пользу, заломив увёртливому старику руки, в очередной раз жёстко швырнув его об пол. Дородные мужики начали колотить старика и палками, и ногами, в этот момент остальной люд поутих и уже никто не спешил вступиться. Скрюченный от боли пожилой мужчина валялся под ногами у молодых крепких моряков, прикрывая костлявыми руками голову, пока те продолжали не жалея своих сил долбить ему по хребту. Смотреть на это было противно и долго терпеть Палач не вынесла, протолкнувшись через напуганных людей она вышла к центру представления. «Пора уже прекращать эту идиотию» – думала она, не из благих побуждений, просто весь этот шум стал ей невыносим.