«Всё страньше и страньше».
Почти бегом я добрался до неё и скользнул внутрь. А там…
Там я увидел такое, от чего даже моя эфемерная шерсть на загривке встала дыбом. Утробно урча, как огромная кошка, на потолке раскинулась Нина Михайловна, старательно вылизывая длинным шершавым языком каждую светящуюся трещинку. Чепчик уборщицы свалился вниз, обнажив почти лысый серый череп с редкими пучками волос. Её милое старушечье лицо изменилось до неузнаваемости. Глаза превратились в два чёрных провала, а вся нижняя часть лица вытянулась и раздалась вширь, превращая челюсть в пасть, обрамлённую жирными зеленоватыми губами. Из-под распахнувшегося халата выглядывали костлявые худые ноги, которые теперь заканчивались уродливыми обрубками толстых пальцев с жёлтыми ногтями. Что же ты за тварь…
Я оглянулся на запертую дверь, ключ был в замке, отлично. Тихо повернул его ещё на один оборот, теперь нас точно никто не побеспокоит. Подошёл к свисающей с потолка бабульке, ухватился за болтающиеся полы халата…
Почём там, говоришь, хлебушек был?
И дёрнул со всей силы вниз.
Уборщица грохнулась на спину, зашипела, тут же вскочила, встав на четвереньках посреди комнаты. Перебирая сморщенными ладошками, она оглядывалась по сторонам, пытаясь понять, что нарушило её покой. Скользнула мимо меня взглядом, затем шумно втянула воздух носом, принюхиваясь. Вроде бы успокоившись, Нина Михайловна залезла на стену, с неё перебралась на потолок и приступила к прерванному занятию. Только сейчас я понял, что ослабел ещё сильнее. Ну всё, пора с этим заканчивать. Я поднял за ножки стоявший рядом увесистый стул, размахнулся и ударил, целясь ей в голову. В последний момент она отпрыгнула в сторону, перехватив моё оружие одной рукой.
– Попался, неспокойный какой, – прошипела старуха, ощерив пасть в жутком оскале гнилых зубов. – Т'ала карс так'ка наул кин та! Давай посмотрим на тебя…
В следующую секунду светящаяся оранжевая сеть упала сверху, облепляя со всех сторон. Я закрутился на месте, стряхивая с себя приставучие липкие щупальца.
– Нове-е-е-е-енький – просипела Нина Михайловна, оказавшись внезапно возле меня. – Не-е-е зря я тебя приме-е-е-етила-а-а-а-а-а, любопы-ы-ы-ы-ытного такого.
Я стремительно терял силы, в голове зашумело, перед глазами всё поплыло. Продолжая яростно сбрасывать с себя светящиеся тонкие нити, я качнулся вперёд и упал на одно колено, успев упереться рукой в пол. Уборщица, по-паучьи расставив ноги и руки, присела рядом, словно любуясь моей агонией. У меня оставался последний шанс.
Рванувшись судорожно вперёд, я оказался вплотную к твари. Протянул бестелесную руку и погрузил ей по локоть в грудь. Почувствовав в ладони трепыхание бабкиного сердца, я мстительно усмехнулся и сжал его в кулак, насколько оставалось сил.