При этих словах Олеся украдкой кинула взгляд в мою сторону. А у меня снова проснулось любопытство. Похоже, здесь о моей необычной силе что-то знали. Надо было расспросить, как представится удобный случай.
— Да, боги наградили меня необычной силой, — сказал я и обратился к Олесе. — Значит, у тебя такие же чары? Чары… аметистовой луны?
— Да, только слабее, — ответила девушка, уставившись в стол.
— Что ж, я рад встретить человека, который владеет такими же чарами. А ты ещё и на змеях летаешь. Необычно для княжеской дочери.
— Моя дочь заткнёт за пояс любого дружинника, — самодовольно оскалился Казимир. — Олеся очень хорошо управляется с ящерами. Не женское это дело, конечно… Лучше бы целительством занялась. Но если боги даровали такую способность, препятствовать, считаю, не надо. Хотя вон, мать была против.
— И ты не боишься летать? — спросил я у Олеси.
— Нет, ни капли не боюсь, — она открыто посмотрела мне в глаза. — Я с детства летаю, и мне это очень нравится. Для меня небо — как земля.
Когда поели, Казимир сказал, что мне, Всеславу и Милене уже приготовили комнаты в доме. Я возражать не стал, но была проблема, которую, как мне казалось, необходимо обсудить сегодня же. Князь должен был принести мне клятву верности как можно скорее.
— Спасибо за гостеприимство, — сказал я. — Однако у меня к тебе есть серьёзный разговор. Дело крайне важное. Не хочу откладывать.
— Конечно, Святослав, — кивнул Казимир. — Пройдём в кабинет.
Я, Казимир и Всеслав Игоречич поднялись и вышли из-за стола.
Мы прошли через горницу в противоположное крыло дома. Тут имелась небольшая комнатка с ещё одним длинным столом, стульями и массивным дубовым комодом, на котором стоял, расправив крылья, ящер из красно-белого камня.
Устроились вокруг стола. Казимир прикоснулся к низко висевшей над столом лампаде, и та озарила половину комнаты ярким светом.
— Слушаю тебя, Святослав, — проговорил князь. — О чём речь вести будем? О нашем дельнейшем житье-бытье? Что ж, дело важное, не спорю.
Мой взгляд упал на чернильницу из яшмы и подставку для пера — почти единственные предметы роскоши, замеченные мной в этой комнате, если не считать восточных ковров и дракона на комоде.
— Мой отец мёртв, — я откинулся на спинку стула и, положив руки на подлокотники, сцепил пальцы перед собой, как часто делал во время важных бесед. — И теперь да, нам надо решать, как жить дальше. Великий князь — я. Ну а тебе и остальным князьям, кто не склонился на сторону врага, следует принести мне клятву. И сделать это надо как можно скорее.