Впрочем, сей хитрый план осуществить не удалось. Утром обнаружил себя дрыхнущим в кровати. За окном светало. Я вскочил и выбежал в горницу. Молчан клевал носом, сидя на лавке. Увидев меня, он встрепенулся.
— Спишь на посту, значит?
— Задремал маленько, виноват, — буркнул отрок.
— За ночь ничего не произошло?
— Ни я, ни Некрас ничего не видели. Только лошади шибко волновались в конюшнях, аж отсюда было слышно.
Я велел открыть дверь. Заряна сидела на лавке за столом и, подперев голову рукой, смотрела в узкое окошко.
— Не спится? — поинтересовался я.
Девушка кинула на меня равнодушный взгляд.
— Не до сна мне нынче — всю ночь заклинания читала. Я чувствую тьму. Джин опять был здесь. Всё ближе подбирается.
— Ну ты это… поспи. А если что, кричи, чтобы меня звали.
Слова Заряны навевали тревогу. Появилось ощущение, что взяв её под свою протекцию, я вступил в противостояние с какими-то могущественными тёмными силами. Даже засомневался, стоило ли связываться? Но идти на попятную было поздно.
А в Караузяк тем временем продолжали съезжаться вассалы Казимира с собственными дружинами. На берегу реки под стенами города белыми пологами раскинулся военный лагерь, а рядом с ним расположились крылатые ящеры, которых день ото дня становилось всё больше, как и шатров. Круглые сутки оттуда доносили пронзительные крики змеев, а по сельским дорогам к стоянке крестьяне вели стада овец, чтобы накормить эту прожорливую ораву.
Стали появляться новые лица и за общими трапезами — приезжие бояре, которых Казимир приглашал разделить с нами пищу. Все они были суровыми людьми, проведшими в походах не один год жизни.
Особенно мне запомнились два боярина. Один — высокий и худой, с чубом на бритой голове, длинной острой бородкой, азиатскими чертами лица и гнилыми зубами. Звали его Малюта. Второго звали Анвар — он напоминал татарина, был мелкий и щуплый. Левый глаз у него отсутствовал, а половина лица когда-то обгорела так, что теперь представляла собой мало приятное зрелище. Выглядел Анвар лет на сорок и отличался весёлым, диким нравом, который лично меня несколько настораживал.
Да и вообще от одного вида здешних вояк почти любому человеку из двадцать первого столетия сделалось бы не по себе. По современным меркам — полнейшие отморозки. А мне предстояло ими командовать, вести в бой, быть у них авторитетом.
Сам я тоже посетил лагерь у реки. Мы пошли туда вместе с Казимиром, его воеводой Чеславом и Всеславом Игоревичем. Надо сказать, что атмосфера, вопреки моим представлениям о средневековом войске, царила «рабочая». Дружинники и дружинницы (коих оказалось поменьше) готовились к дороге, приводили в порядок оружие и прочую амуницию, упражнялись, занимались сборами. Моральный дух был высок. Бойцы предвкушали хорошую добычу, которую посулил им Казимир.