Пришел я в себя, когда уже начало темнеть. Мышцы болели, их едва не сводило судорогой — то ли от холода, то ли от невероятного физического напряжения. Если бы не моя хорошая физическая подготовка, сейчас пришлось бы, наверное, совсем туго. Вдобавок к этому я чувствовал жуткий голод. По-видимому, это являлось следствием впрыска оксигерона. Во всяком случае, я был твердо уверен, что дело в браслете. Я машинально потряс рукой. Браслет молчал. И что дальше? Сейчас, когда все закончилось, и я опять стал Максом Рязанцевым — то есть самим собой, а не всезнающим супергероем, все произошедшее сегодня несколькими часами ранее, казалось бредом, дурным сном. Хорошо, что это безумие закончилось…
«Закончилось?! — внезапно одернул я сам себя. — Да ни черта оно не закончилось! Вместо того чтобы быть дома и заниматься делами, я скрываюсь в развалинах торгового центра, а за его стенами, на улицах происходит не пойми что! А как же Антон? Родители?!».
Охваченный внезапным волнением, я выхватил из кармана телефон. Побывав в воде, он, тем не менее, работал, однако пользы от этого не было — связь отсутствовала.
В животе заурчало — хочешь, не хочешь, пора отправляться на поиски еды. Я быстро огляделся: из моего временного пристанища был только один выход — через ту самую кособокую дверь, что вела в подвал. Спустившись по лестнице, я внимательно изучив коридор нашел какую-то дыру в стене, и, юркнув в нее оказался в соседнем коридоре, освещенном светом аварийных ламп. В нем оказалось множество дверей — в том числе и ведущих наверх, но все они оказались заперты. Вот бы, где пригодилась турбина Пильмана! Но я выбросил ее, когда прыгал в реку.
После долгих и безуспешных поисков в попытках найти вход на первый этаж гастронома, мне повезло. В одном месте в перекрытиях зияла дыра, стоящие сверху прилавки перевернулись и стоявшие на них железные банки с тушенкой попадали вниз и угодив в подвал рассыпались по полу — да так и лежали в луче света вперемежку с мятыми пакетами хлеба…
Рассовав «улов» по карманам, я вернулся обратно. Запихнув в рот кусок хлеба, достал из кармана тушенку. Найдя ровный кусок шероховатого бетона, я положил его на колени. Взяв банку в руку так, что ее донышко оказалось в ладони, я перевернул ее крышкой вниз и, прижав к бетону, за пару минут круговыми движениями, стер об него жестяной «бортик». Мягкая жесть поддалась на удивление легко: стоило слегка сжать банку — и крышка отскочила…
Устроившись у окна, я жадно набросился на еду, орудуя хлебом вместо ложки и поглядывая, что происходит на улице. Эта часть торгового центра выходила в маленький переулок. Старые дома послевоенной постройки едва виднелись за деревьями, сквозь листву лился мягкий свет фонарей. Людей не было видно, лишь где-то раздавался отдаленный вой сирен. Мельком взглянув на браслет, я отметил, что до так называемой «эвакуации» осталось пятнадцать минут…