Ничего не видно. Только фигуры двигаются туда-сюда, но не разобрать, кто из них — оборотень.
— А нет разве? — сварливо цокнула женщина. — Пошто ему тот завод нужен? Альфе этой, чтоб его. Сидел в своем Ленинграде, в ус не дул, и вдруг сюда явился. Точно — отмывает.
— Ясно… Пойду я.
И Алена выскочила за дверь. В квартиру забежала, будто альфа за ней по пятам гнался, и даже защелку задвинула. Руки тряслись, и перед глазами плыло.
Доковыляв до любимой тахты, упала ничком, плюшевого зайца сжала и только тогда выдохнуть смогла. Чего распереживалась, дура? Даже если альфа в эту дыру явился, так наверняка в центре обитает, где всякие рестораны-казино.
Город не слишком маленький, чтобы все друг друга знали, но и не крупный. Такой не вызовет интереса у оборотней. Особенно окраина. И тем более невзрачный барак, в котором пряталась та, чья стоимость измерялась астрономическими суммами.
Алена закусила уголок подушки и крепко зажмурилась. Ну почему именно она? Почему не какая-нибудь богатая девочка, которая может себе позволить хоть капельницы с препаратом ставить? И зачем вообще природа придумала их — людей-омег с невероятно соблазнительным для оборотней запахом, способного рвать даже связь истинных пар?
Конечно, омег рождалось мало — сотые доли процента от всех детей, но не повезло именно ей! И без препарата, придуманного… Она даже не хотела знать кем и, главное, как. В общем, без особого препарата, маскирующего запах, омеги попадали на Аукцион, где их продавали властьимущим оборотням. И там она не больше, чем кусок мяса! Бесправная рожалка, чья роль — еженощно ублажать хозяина и плодить особенно крепких альф и волчиц с ежемесячной овуляцией раз.
И если бы брат ее сдал…
Алена широко распахнула глаза. Глупости! Тимоха никогда бы ее не предал. Старше всего на четыре года — он буквально выволок сестру из ловушки под названием отчий дом, где последний из маминых собутыльников начал что-то подозревать и проявлять интерес к тринадцатилетней девчонке.
И ведь сколько лет прошло, а до сих пор тошнота подкатывает, а в носу тонко свербит дешевым куревом и перегаром. Зажал-таки ее пару раз, скотина вечнопьяная. Лапал, мерзости шептал, а последний раз в трусы залез. Под ее отчаянное сопротивление и крики, но почти добился, только алкоголь свое дело сделал, и мерзавец просто не смог.
А на следующий день их с братом в той квартире уже не было. Тимоха буквально силой заставил ее собрать вещи и увел на вокзал. Сели они на первый подходящий поезд — и здравствуй другой город…
Дверной замок тихонько щелкнул.