Твою мать!
Варг глубоко вздохнул, возвращая контроль над своими словами и поступками.
— Яна, выйди.
Волчица испарила, только дверь хлопнула.
Алена проводила ее обеспокоенным взглядом. Действительно переживала… За сикуху, из-за которой вывихнула лодыжку, еще и головой о косяк приложилась! И все равно беспокоится! Бред какой-то. Но поведение омеги говорило само за себя.
— Она не виновата, — повторила Алена увереннее и громче. — Это из-за моей ноги. Лодыжка постоянно подворачивается. Я ее в детстве сильно вывихнула.
— Связки ты надорвала в детстве, — проворчал, осторожно приподнимая раненую ножку. — А врач — криворукий идиот.
Девочка вздохнула и отвела глаза. А он чуть не взвыл.
— Ты не ходила к врачу?!
— Н-не успела, — пробормотала малышка. — Маме, м-м-м, плохо было…
— Ложь.
Алена вздрогнула и схватилась за вспыхнувшие щечки. А от самой так и тянет смущением.
— Ну… ей правда было не очень, не могла она.
— Запойная?
Девушка так и вскинулась. Заерзала, пытаясь выдернуть ножку, но Варг осторожно сжал пальцы, не давая омеге сбежать.
— Больно!
— И снова ложь. Можешь даже не пытаться. Я прекрасно ее чую.
Омега возмущенно округлила глаза. Надулась, как совенок, и вдруг гордо задрала подбородок:
— Какая неожиданность! Вот и шли бы работать в дознавательное агентство! А в мою семью не лезьте, ясно?
Вот как? Даже зубки показывать умеем, если на больное надавить. Понятно теперь, почему у ее братца зависимость на грани помешательства. Одна пила, а второй в игровые наркоманы подался.
— Плевать мне на твою семью, малышка. И им на тебя тоже, раз мать предпочла здоровью ребенка бутылку.
Лазурно-зеленые глаза потемнели от ярости. Девочка сжала кулачки, обожгла кипящим презрением, но молчать не стала.
— А сами-то лучше?! — прошипела ядовито. — Из родной дочери чудовище вырастили!..
На секунду показалось, что ослышался. Из родной… кого? Дочери?!
— …Яна же вам не чужая! Она…
— Повтори. Кто мне Яна?! Дочь?!
Омега замолкла. Удивленно хлопнула ресницами и несмело кивнула.
Дожили, мать вашу. Варг встал. А внутри все скручивало от ярости и желания проораться. Дочь! Какая, к чертям собачьим, дочь? Что ему еще повесить успели, какие ярлыки?!
— Она. Моя. Племянница, — прорычал едва слышно и вышел.
Ему нужно подышать воздухом. Срочно!
Спать не хотелось. Как, впрочем, и есть, и вообще делать хоть что-нибудь.
Алена тихонько мяла краешек покрывала, снова и снова перетирая свалившееся на нее откровение.
Племянница!
И ведь в голову не приходило, что девочка соврать может. Зачем? Какой в этом смысл? А смысл был — подразнить конкурентку на внимание альфы. Дети иногда такие ревнивые! И если предположить, что родителей у Яны нет, то волчица испугалась остаться за бортом. Или просто из вредности…