Те оскорблялись и начинали стараться еще больше.
Вот такая вывернутая логика. Но за три года, что она проработала под командованием гениального режиссера, Марго приняла ее всей душой.
Ведь именно от солистов, в конечном итоге, зависит, примут новую постановку, или ее разгромят критики. Пара-тройка неудач — и им всем придётся идти искать новую работу.
Пока что местные боги их миловали, хвалебные оды следовали одна за другой.
Правда, Марго приходилось притворяться местной жительницей. В Императорскую Оперу ходили в основном аристократы и богатеи, и если бы они знали, что звезда, которой они восхищаются, родом из Закрытого Мира, быстро бы заставили Грегора сменить состав актеров. А то и его самого заменили кем-то более разборчивым.
Поэтому по дороге в Оперу Марго всегда заскакивала к Лабилару домой, через задний ход, а потом, накинув плащ, выходила через парадное под руку с режиссером.
Возьмись кто серьезно следить за ними, вычислили бы их детский маскарад на раз-два, но кому может понадобиться копаться в личной жизни холостого режиссера? Тем более он сам не слишком родовит, и связь со звездой из глубинки не нанесла его репутации урона. Что касается репутации Марго, то по мнению общества, все певицы и так изначально легкого поведения, потому что не сидят дома и не трудятся на благо обществу, скажем, в больнице или школе.
Так что ее мнимый роман с режиссером заставил кумушек только понимающе покивать — мол, а как же еще она могла сразу получить главную роль.
И на этом интерес к ним обоим заглох.
Лабилар был ей безмерно благодарен. Притворный роман с Марго позволил ему, наконец, смыть с себя клеймо мужеложца.
Впрочем, быть им он не перестал. Просто теперь визиты мужчин в его дом расценивались обществом как обычные, дружеские. У него же любовница есть, значит, и подозревать нечего.
— Мы уже час, как должны быть в опере! Декораторы уже оборвали мне весь артефакт, что-то у них в цвете с костюмерами не совпадает. А ну, бегом дуй сюда! Чтоб через пять минут была, или уволю нахрен!
— Дорогой, не кипеши. — хмыкнула Марго, невозмутимо докрашивая левый глаз и перекладывая трубку к другому уху, чтобы прокрасить правый. — Буду в лучшем виде, только через двадцать. На телепорт, извини, денег не хватит. Если только ты не утроишь мне зарплату.
Прибавлять денег Грегор отказался категорически, но и ругаться перестал, резко бросив, что будет ждать, и отключив артефакт.
Марго критически обозрела себя в зеркале.
Глаза порочно сияют, еще со вчерашнего утра. Губы, будто только что зацелованные, припухли, грудь по последней моде чуть не выпрыгивает из декольте.