– Дать бы тебе по твоей самоуверенной морде, – на полтона ниже проговариваю я, когда мы подходим к дверям дома.
– Лучше поцелуй меня, – едва он пропускает меня вперед, как тут же в темноте холла накрывает мои губы своими. Обнимаю за шею и отвечаю на поцелуй, прижимаясь теснее. – Милая, тебе всё же нужно отдыхать. Столько всего за сегодня – это не каждый человек выдержит.
– Дарк, а ты не забыл, что я не просто человек, а кинж, который владеет тремя силами эфиров?
– Нет, не забыл.
– Да, ты же на себе испытал, хоть и недолго, эту силу.
– Лена, пообещай мне, что не повторишь того, что было на скифе.
– Не могу.
– Лена, я не шучу. Ты не можешь пока ещё справиться с этой мощью в одиночку.
– Так ведь и я не шучу, – позволяю ему отвести меня в комнату, в которой и была я раньше. – Я не знаю, что будет завтра, как и не знаю, что сделаю, если ты окажешься в опасности.
– Так ты за меня вступилась?
– Дарк, ты понимаешь, что я люблю тебя?
– Я знаю, – он останавливается на пороге комнаты. – Но мне пора. И я вернусь, немного позже, однако ты ложись отдыхать.
Мужчина наклоняется и дарит мне ещё один поцелуй, а после отстраняется и спускается по лестнице вниз. Я же захожу в комнату и опускаюсь на кровать, глядя на кресло, в котором несколько часов назад нашла окровавленного Александра.
Ощущение нереальности даже для этого нереального места просто зашкаливает. Беременна. Какими-то силами обладаю, которые даже до конца не понимаю. И ещё это странное событие, которое случилось у нас во время секса. Никогда я не оставляла в себе его силу, но и никогда я не забирала её с такой жадностью. Закрываю глаза, прислушиваясь, гудит ли тьма в моей голове, но ничего необычного не происходит. Наоборот, моё настроение даже улучшается, словно малыш, который теперь живет внутри меня, наелся и теперь довольный улыбается.
Оказывается мне довольно легко представить ребенка Саши, представить карие глаза малыша и темные шелковистые волосы. Мне почему-то хочется, чтобы это был мальчик. Забираюсь с ногами на кровать и накрываюсь вязанным покрывалом, продолжая рисовать портрет нашего сына. Я вижу, как он неуверенно стоит, держать за стульчик, а потом делает первый шаг и падает, теряя равновесие и заливисто смеясь. Даже не замечаю, как засыпаю, представляя нашего ребенка. Вот только во снах у меня никаких радостных мыслей не остается. Во сне я стою в темноте, совершенно одна и кричу, что есть сил. Я зову Морозова, зову малыша, но в ответ мне тьма ничего не доносит. Мне страшно, мне больно, и я хочу уже выбраться отсюда. Вырваться из этой недоброй темноты.