– Саша… как здесь красиво.
– Хорошо, значит сделаем это место нашим личным раем.
Мы спускаемся к кромке воды и снимаем друг с друга одежду, перемешивая раздевание с ласками, а после заходим в воду, которая действительно оказывается теплой. Вода делает прикосновения кожи к коже ещё более чувственными, а овеваемые прохладным воздухом соски напрягаются. Одно касание – и страсть вырывается из-под контроля. Поцелуи теперь не гладят, а сметают остатки выдержки, а руки Александра шарят по моему скользкому от воды телу, стискивая и сжимая, пока он не направляет меня так, чтобы заполнить ноющую пустоту внутри своей плотью. Первое совокупление напоминает противостояние, я тяну на себя, он делает по-своему, до тех пор пока я не молю его довести до логического конца, сдаваясь первой. И он исполняет это желание, даря мне умопомрачительный оргазм. И крик моего экстаза разносится эхом по долине. Наконец не нужно себя сдерживать, кусать губы и глушить стоны в самом их зародыше. Едва лишь прихожу в себя, отстраненно фиксируя, что Саша выносит меня из воды, опуская на траву, как моё тело снова охватывает желание. Дарк устраивается между ног и ласкает губами и языком, наслаждаясь процессом, кажется, даже больше меня. И когда я уже готова снова рассыпаться на кусочки, он вновь входит, вознося меня на новый виток ярчайших ощущений.
– Ты любишь меня, – он открывает рот, чтобы снова завести свою шарманку про бесполезность признания, но я прижимаю пальцы к его губам. – Не отрицай, я чувствую.
– Лена… – он приостанавливает успокаивающие и поглаживающие движения по моей спине, и я приподнимаю голову.
– Поцелуй меня, Саша, поцелуй так, как никогда до этого не целовал, – придвигаюсь ближе, почти касаясь его губ своими. – Это лучше всяких слов покажет мне и тебе, что за чувства владеют тобой.
И он целует, опрокинув меня на спину и навалившись сверху, целует так горячо и жадно, словно желая проглотить всю целиком, словно путник в пустыни, наконец добравшийся до желанного источника воды, утоляющий жажду и не верящий, что это на самом деле происходит с ним.
Александр Морозов, великий и ужасный Даркинг, его Темнейшее высочество, целует меня, словно в последний раз.
Возвращаться в лагерь совершенно не хочется, словно с того момента, как мы появимся там, всё изменится. И для нас тоже. Поэтому тяну, как могу. И, надо сказать, Морозов словно чувствует то же самое, поэтому на предложение поваляться подольше на траве в этом месте или ещё раз поплавать голышом в озере любимый отвечает согласием. Но когда начинает темнеть, становится не по себе.