– Ты, дядечка скорее не ребенка, а моего чихуахуа описываешь, – засмеялся Никита. Он уже давно разлегся на лавке, подложив куртку под голову так, будто это вполне привычное для него времяпрепровождение. – Мне вот никаких пеленок и баночек не требуется, – продолжил он, – и вообще, я шаурму люблю и в туалет сам предпочитаю ходить без чьей либо помощи.
Расчувствовавшаяся сержант Журавлева разогрела в микроволновой печи ароматные пирожки, и, пронеся их мимо носа напарника Романюка, отправилась к камере.
– Вот доложу я на тебя когда-нибудь, Журавлева, – начал недовольный сержант, – где это видано задержанных кормить!
– Что вы там говорили про свою опасную профессию и про то, как с женой познакомились? – Будто не замечая слов напарника, начала Журавлева, передавая Олегу пирожки, – я просто обожаю романтические истории.
– Поскорей бы ты, Журавлева в декрет ушла, плохо на тебя беременность влияет, – обиделся на коллегу сержант Романюк и погрузился в бумаги.
– Ну а что, без товарища капитана мы все равно сделать ничего не сможем, придется дожидаться ее. А так с пользой время проведем, послушаем занимательную историю, надеюсь рассказчик вы хороший.
– Да, сказочник он будь здоров, – ухмыльнулся мальчишка.
– Да я вообще почти никогда не вру, – начал Олег, недовольно косясь на мальчишку.
– Только иногда подвираю, – дополнил его Никита и отвернулся к стенке, дожевывая пирожок.
– В общем, дело было так, – интригующе произнес Олег, и все отделение замерло в ожидании остросюжетной мелодрамы.
Глава 10.
Десять лет назад я покинул детдом и отправился в армию. Мыслей о том, чтобы поступить в институт у меня не было, ведь я понимал, что мозгов для этого дела у меня не хватает. Учился я плохо, а хорошо умел делать только две вещи – летать в облаках и бесстрашно ходить по обрывам. По этому, как только вернулся из армии, сразу решил устроиться на работу. И ни куда-нибудь там, а на стройку. В прочем и вариантов особых у меня не было. Многие из наших детдомовских ребят трудились на высоте, и это опасное дело привлекало меня. Труд этот не был зазорен. Он был честен и приносил хороший доход. Благо столица наша строится и разрастается во все стороны, обеспечивая таких работяг, как я, средствами к существованию. На стройке я проработал года два, а потом сколотил с друзьями бригаду и стал заниматься промальпом. То, чем мы занимались тогда не казалось нам чем-то опасным или героическим: мы латали швы на панельных многоэтажках, утепляли фасады домов, мыли стекла блестящих высоток. Это была просто обычная, рутинная работа, до тех пор, пока я не встретил Ее. Я стоял в люльке на двенадцатом этаже и возил туда – сюда шваброй вверх и вниз, очищая одно стекло за другим. Люди за ними всеми силами пытались сделать вид, что не замечают меня, хотя мою любопытную физиономию не заметить было просто не возможно. Офис за большими блестящими окнами гудел, словно муравейник, и каждому муравьишке в нем отводилась особая миссия. Я с неподдельным интересом наблюдал за сотрудниками, среди которых выделялся приятный взору профиль девушки, ни на секунду не отрывающейся от монитора компьютера. Я уже не помню, что было надето на ней в тот день, но я отчетливо запомнил ее тонкий прямой нос и пышные губы, смазанные каким-то блестящим розовым блеском, тонкие брови с красивым изгибом и длинные блестящие черные волосы, непослушными локонами, ложащимися на ее тонкие плечи. Она была необычайно хороша, но совершенно недосягаема для меня за этой стеклянной преградой. Я всегда был не особенно робок и порой даже дерзок в обращении с людьми, но при виде девушек часто робел и говорил ерунду. Не зная, что же такого предпринять, чтобы она обратила на меня свое внимание, я решился на очень странный жест и постучал в окно.