И повела к своему столу, даже не оглянувшись на Влада. Маленькая террористка, однако, не поленилась показать ему язык. Ни о каком туалете она уже не вспоминала. Зараза такая!
А, нет, теперь оглянулась и Хель. Одними губами сказала «спасибо», и Влад неожиданно для себя испытал какое-то странное теплое чувство в сердце. Оно как будто екнуло, остановилось и дальше забилось уже быстрее. Он даже потер грудь от непривычных ощущений.
Он и на Хель смотрел чуть иначе. Не как раньше – на крутые бедра и тонкую талию, представляя, как будет подминать ее под себя и впиваться в кожу пальцами, зацеловывая тяжелую грудь. А с щемящим желанием обнять и прижать к себе, позволить уткнуться в плечо, пока он гладит ее по пушистым волосам.
Что бы такого еще подарить Лее, чтобы она дала им с мамой хотя бы пару часов уединения?
Нет, все-таки сзади Хель смотрится божественно! Как она бедрами качает, а! Даже в джинсах. Почему она так редко носит узкие юбки, как тогда, на корпоративе? Они ей идут гораздо больше. И возбуждают совсем не такие безопасные уютные фантазии, как только что.
Увы, больше делать в студии ему было нечего. Это вообще не его офис, своего у него нет, а в чужом зависать без очевидных причин как-то странно. Разве что выпить кофе на их балконе с роскошным видом на город, надеясь, что Хель придет поболтать?
Тем более что возвращаться «домой», к Снежане, чтобы снова участвовать в разборках, хотелось все меньше. Наверное, не стоило занимать ее спальню. Но Владу слишком хотелось побесить бывшую подружку, прогнуть ее под себя и отомстить за то, что из-за нее его давнишний план не удался.
Хотя, вспоминая детскую комнату в офисе «Лагиана», он все сильнее понимал, что план удаться и не мог: видимо, отец созрел тогда для совсем других отношений. Что ж, ему тогда было сорок восемь, значит, сам Влад может смело гулять еще лет пятнадцать, не связывая себя семьей.
– Хорошая моя, ну ты же видела, что ракета не настоящая! Она из пластика!
– Видела-а-а-а! – заливалась слезами Лея. – Но у нее пульт! Пусть летает!
Честно говоря, я была готова к бессонным ночам, когда заводила ребенка. Готова к младенческим крикам. К сложностям грудного вскармливания, приучения к горшку и насильному впихиванию пюре из брокколи. Достаточно была наслышана про неспящих детей, согласна была ходить в мятых футболках с не отстирываемыми пятнами от сока и натягивать на дочь красные колготки с синим платьем, плевать – лишь бы сухое.
Но вот к закидонам типа «треснул леденец, буду рыдать, пока он снова не станет целым», или «я хотела кашу, а ты дала яблоко», хотя никто про кашу не заикался даже, я готова не была. Пропустила заставку любимого мультика, не сумела нарисовать грибочек, как на картинке, снег на дороге почистили раньше, чем она успела выйти и попрыгать в нем, – все это повод для рыданий.